Глава 1
Слышу отвратительный писк. Открываю глаза. Сначала всё расплывчато, но через минуту зрение налаживается. Бежевые стены, больничные койки, на одной из которых лежу я. Аппараты продолжают пищать. Последнее, что я помню: грузовик, летящий по дороге, и яркая вспышка. Авария.
По стеклам скользят капли дождя. Сейчас июнь и для Лос-Анджелеса дожди летом это редкость. Хотя, неизвестно, сколько я была без сознания. Возможно, уже и не июнь вовсе. Почувствовала боль во всем теле. Только сейчас я решила обратить на него свое внимание. Я с трудом приподнялась на кушетке и окинула взглядом то, что могла рассмотреть. Оно всё в ссадинах и синяках, голова перевязана, а нога перебинтована, видимо, от полученных ушибов. Чувствую сильную пульсирующую головную боль. Дверь неожиданно открывается, и заходит человек в белом халате – доктор.
– Мисс Росс, вы, наконец-то, пришли в себя! – он подошел и, взяв папку с моими данными, присел на край кровати. – Как вы себя чувствуете? Не хотел бы нагружать вас информацией, но придется. Думаю, у вас много вопросов. Вы были в коме две недели. Хорошо, что не дольше. Больше бы мы не сдержали ваших родных. – он улыбнулся и пояснил. – Ваши родители не отходили от вас ни на шаг, только сегодня еле-еле уговорил их переночевать дома. И девушка одна к вам часто приходила, говорила, что ваша лучшая подруга. Кстати, они должны с минуты на минуту подойти. Я вас пока осмотрю. Говорить можете? – закончил док.
– Да.
– Уже хорошо, – заулыбался тот. – Бинты завтра можно снять, ссадин на лице почти нет, только на лбу с краю останется маленький шрамик. – мужчина убрал фонарик в верхний карман халата и показал указательным пальцем у себя на лбу.
– Когда я смогу выйти из больницы?
– Ох, дорогая, не раньше августа точно, поверьте это немного, будь вы в коме дольше, то пролежали бы здесь до конца сентября. И все же ваш организм очень слаб еще.
После осмотра врач сказал, что мне надо поесть, и медсестра сейчас принесет поднос.
Опять я одна. Рядом с кроватью стояла тумбочка, а на ней лежал мой телефон с полностью разбитым экраном. Надеюсь, что он заряжен хотя бы немного. Протягиваю к нему левую руку, так как к правой подключены аппараты. Но достать не получается, неудобно. Мобильный с глухим треском падает за предмет мебели. Сразу после заходит медсестра с подносом.
– Покушай, милая, тебе нужны силы. – поставив поднос рядом, она увидела, как я пытаюсь достать что-то и, заглянув за тумбочку, вынула мой телефон.
– У нас нельзя пользоваться телефонами. Это же больница. – она осмотрела его и положила обратно, видимо, поняв, что работать он все же не сможет.
Когда дверь закрылась, я потянулась к нему и, еще раз бросив взгляд на входную дверь, включила. К счастью, он заряжен. Множество пропущенных звонков и смс от друзей. Не успела я прочитать и половины, дверь в палату резко открылась, и влетели родители со слезами на глазах. Мама села на край кровати, а папа на стул, взятый с другого конца палаты. Начались все эти родительские нежности.
– Как же хорошо, что ты проснулась. Доктор уже отчаялся, но мы не теряли надежды. – сказал папа, вытирая слезы.
– Со мной всё хорошо, врач сказал, что к августу меня выпишут. Я еще месяц буду лежать здесь.
– Милая, мы очень ждем, когда ты уже сможешь вернуться домой. Дом наш без тебя опустел, и Микки скучает. – уже без слез сказала мама.
– Я сейчас хочу отдохнуть, а то голова болит.
– Хорошо, детка. Николь обещала в ближайшее время приехать. – родители поцеловали в щечку и скрылись за дверью.
Попробую поспать, пока жду. Минут двадцать ворочалась, и всё к черту. Решила, что есть время проверить социальные сети. Полно оповещений от тех же друзей, хотя я, скорее, назвала бы их просто приятелями для прогулок. И все пишут одинаковые сообщения: «Мелисса Оливия Росс, куда пропала? Мы волнуемся! На звонки, смс-ки не отвечаешь, в сети не отвечаешь, что с тобой стряслось?». Знают же, что я ненавижу, когда произносят полностью мое имя. Отвечать я не стала, лучше снова попробую вздремнуть. Только я закрыла глаза, как в палату влетает Николь с улыбкой до ушей.
– Ты проснулась! Как же я скучала! Без тебя всё не так. – девушка подлетела и обняла меня, пожалуй, через чур сильно, потому что из груди вырвался тошный хрип. – Ой, прости, пожалуйста. С нашими я не гуляла, они мне предлагали, но я не хотела идти без тебя. Они у меня даже не спрашивали про тебя. – продолжала тараторить девушка.
– Они мне весь телефон засорили. Засранцы! – мы с Николь всё так же продолжали хохотать, а это способствовало тому, что боль все же отдавалась в области груди.
– Тебе сказали, когда выпустят, чтобы мы могли продолжать свои приключения?
– Не раньше августа. – улыбка сразу пропала. – Но врач сказал, что это еще мало, вот если бы я дольше была в коме, то и дольше бы лежала здесь.
– Буду приходить к тебе каждый день, чтобы не было так одиноко.
– А что с водителем грузовика? – вдруг спросила я, до этого как-то и не думала о нем.
Ранее не возникало даже мысли об этом человеке.
– Он легко отделался. На сколько я знаю его через неделю уже выпишут. – вздохнула Николь. – Ладно, я пойду, отдыхай.
Она поцеловала меня в щечку и ушла. Но меня то интересовало другое. Будет этому водителю что-то за причиненные «неудобства» или он так и останется безнаказанным? Но сейчас я действительно отдохну лучше.
***
1 месяц спустя
Каждый день моего пребывания тут проходил одинаково. Утренний осмотр, завтрак, процедуры, приход родителей, обед, потом может быть кино посмотрю на телефоне, если не заметят, приход Николь, ужин, очередной осмотр – а иногда и без него – и, наконец, спать. Но вот сегодня последний вечер среди белых стен. Хм, осмотр только через полчаса, просмотрю новости пока. Неожиданно раздался стук в дверь. Та тихонько отворилась. И я встретилась взглядом с теми глазами. Томные, серые они смотрели прямиком в мои. Чувства ненависти и боли медленно заполняли меня.
– Привет. – неловко и тихо проговорил парень.
– Что тебе надо? – прохрипела я, мне не хотелось видеть его.
– Как ты? Я только сегодня узнал, что ты здесь. – стоя в дверях и переминаясь с ноги на ногу, сказал он.
– Поздравляю с открытием, Джон! Зачем сюда то пришел? Твоя блондинка заждалась тебя, наверное, уже. – как можно холоднее сказала я.
– Лисса, ты прости меня. – Джон встал на колени перед моей кроватью и хотел взять мою руку, но я её одернула. – Я не знаю, как это получилось. Она сама полезла.
– Ты сейчас говоришь, как маленький ребенок, который оправдывается за разбитое окно! Что значит полезла? – повысила я голос.
– То есть ты обвин…
– Не хочу даже ничего слышать! – я перебила его, потому что сил на споры не осталось. – Мог бы её оттолкнуть, ты же сильнее, в конце концов, но ты не сделал этого! Проваливай, Джон, я тебя ненавижу. И не хочу больше никогда видеть. – слез я сдержать не смогла, они текли солеными струйками, капая на белоснежное одеяло.
