Когда-нибудь я придумаю свой волшебный лес. Совсем-совсем волшебный. Совсем-совсем свой. Там будут Снутти и Уснутти. Кто такие, не знаю, но – Снутти и Уснутти. Они будут жить в большом доме посреди леса, а дом будет на большом дереве. Или нет, не так, дерево старое, дерево уже рухнуло, а дом остался парить в воздухе.
Снутти и Уснутти будут жить с папой, мамой, дедушкой и бабушкой. И с ними – в смысле, со Снутти и Уснутти – будут случаться всякие чудеса.
Когда-нибудь я придумаю свой волшебный лес. Только надо подумать очень-очень хорошо. Если этот проклятый лес вообще даст мне подумать. Нет, не волшебный, а этот, проклятый. Который окружает со всех сторон, который душит, давит, запутывает меня в бесконечный лабиринт все больше и больше.
Что-то черное, мохнатое вваливается из темноты, набрасывается на меня. Стреляю в что-то черное мохнатое, оно с визгом катится в снег, замирает.
Иду дальше, через черный лабиринт, который про себя называю лесом, хотя никакой это не лес, лес – это там, где лето, где светлячки в траве, где река шепчется с соснами…
Поэтому я придумаю свой лес. Там будут Снутти и Уснутти. И первое летнее утро. Когда просыпаешься и бежишь на улицу, в лето, и так бы и бежал до самого края земли. Потом Снутти и Уснутти наскоро съедят свой завтрак и побегут в лес ловить солнечных зайчиков.
Снутти и Уснутти побегут к своему безумному дядюшке, который живет неподалеку. Дядюшка потому безумный, что постоянно изобретает всякие невероятные вещи. Сегодня, например, он придумал крылолет. И, разумеется, пригласил дорогих племянников прокатиться. Пробный полет с крыши большого дома, а дом у дядюшки непростой, с часами на башне. Ветер подхватит крылолет и унесет его далеко-далеко, а потом крылатая машина зацепится за луну. Всем лесом будут снимать непутевых путешественников, свяжут все лестницы, которые есть в лесу, чтобы получилась лесенка от земли до луны. Бабушка Снутти и Уснутти пообещает дядюшке надрать уши. Но так, любя. А потом все пойдут ужинать и есть варенье из упавших звезд.
Да, вот такой у меня будет лес. А не этот, в котором ночь, в котором снег, в котором смерть, в котором зима, вон она, больно кусает за пальцы, обжигает, жжет. Бегу – хоть нет сил бежать, бегу, проваливаюсь в снег, чувствую, что не хватает воздуха. Лес душит меня, давит на меня, темные коряги хватают за ноги, отбиваюсь прикладом, коряги уползают в темноту чащи…
У меня будет все по-другому. У меня будет лето и цветы на залитой солнцем поляне. А Снутти найдет пегаса. Настоящего. В лесу. Или нет, пегас сам прибьется к дому. И Снутти будет просить, чтобы его оставили в доме (ну мааа-а-а-м, ну пожа-а-а-алуйста…), и будет путешествовать на нем по всему лесу. Ну и Уснутти, конечно, тоже возьмет с собой. И будет мечтать, как объедет на пегасе весь мир, благо, лето еще будет долго. А потом найдется хозяйка пегаса, маленькая лесная фея, которая все глаза выплакала. И придется пегаса вернуть. Но Снутти об этом жалеть не будет. Нисколько.
Луч света разрезает темноту леса, – не моего леса, чужого леса, злого и жестокого. Крылатая машина несется над лесом – не веселый крылолет, а другая машина, холодная, злобная. Падаю в черные кусты, кусты впиваются в меня острыми когтями, хватают за горло. Делать нечего, кое-как вырываюсь из кустов, луч света снова смотрит на меня, орет в динамик, немедленно вернитесь на базу…
А вот фиг тебе.
Стреляю. Дрон разлетается на осколки. Бегу, даже нет времени проверить, точно ли я его добил, или нет. Что-то раненько они меня хватились, перекличка вроде как завтра должна быть, или они еще не хватились, это просто дрон меня засек… Бегу, даже некогда проверить патроны, есть они, или нет их уже.
У меня будет другой лес. Там будут Снутти и Уснутти, они будут дружить с большим деревом, а дерево будет рассказывать им разные истории. А однажды ночью будет страшный ураган, и вечером Снутти и Уснутти побегут домой, успеть до урагана. А наутро они выйдут из дома, чтобы навестить дерево, а окажется, что дерево повалило ветром. Но Снутти и Уснутти позовут на помощь дядюшку и папу, и спасут дерево, снова посадят его в землю.
Дерево с глухим рычанием впивается мне в ногу. Нет, не доброе дерево из моего леса, а злое дерево, которое затаилось в снегу, подкарауливает, ждет жертву. Стреляю в извилистые ветви, не стреляется, так и есть, патроны кончились, я и не заметил. Вонзаю в дерево ножичек, режу, все, что мне остается – резать, вонзать нож, глубже, глубже, ветка отламывается с омерзительным хрустом.
Перевожу дух.
В моем лесу таких деревьев точно не будет. Ни за что. У меня будет сказочный лес, где будут отмечать середину лета. Бабушка испечет пирог. Снутти и Уснутти будут помогать. И еле-еле дождутся захода солнца. Когда начнется празднество, и мама наденет свое лучшее платье, и дедушка выйдет на крыльцо, сядет в кресло и закурит трубку. И папа отпросится с работы пораньше…
…кстати, кем у них папа работает? Не может быть, чтобы он не работал. У меня лес, конечно, сказочный и вымышленный, но не до такой степени. Это папа один всю семью тянет… Да, тяжеловато… или мама тоже работает… или у них сад-огород, они этим и живут… нет, не пойдет. У папы с мамой ответственная работа, они… гхм… пасут звезды по ночам, чтобы не разбегались. Или нет. Они за порядком в лесу следят. Типа полиции…
…в такую ночь в лесу точно не случится ничего плохого. И все будут петь сказочные песни сказочного леса, и устроят торжественное шествие. С фонариками. Маленькая фея будет играть на свирели, безумный дядюшка сыграет на скрипке… Папа с мамой ровно в полночь зажгут луну. Работа у них такая. И все захлопают в ладоши…
Поскальзываюсь, с размаху падаю в снег, а-а-ах чер-р-р-рт… Нет, в моем лесу не будет снега. Никогда. И плевать, что кто-то любит лыжи, санки и всё такое. Я не люблю. Терпеть ненавижу. У меня люди не будут замерзать в лесу. И никто не будет вешать объявления «Требуются разнорабочие», а когда приходишь по объявлению, тебя только что с цветами не встречают, берем-берем-берем, зарплата миллион, работа непыльная, ну пошли, выпьем за удачу, и чокаемся, и пьем, а потом просыпаешься в кандалах, в ледяном вагоне, в котором везут тебя за тридевять земель в темный лес…
Вот у меня такого в лесу не будет. И никто не будет гробиться на рудниках посреди тайги. И никому не придется делать дыру в стене из колючей проволоки, обирать руки в кровь, и бежать в тайгу, как только стемнеет. У меня никто не будет делить остатки скудных припасов на день, на два, на неделю, на вечность… У меня даже воевать никто ни с кем не будет, я еще хотел придумать, что в сентябре в лес осень придет, и отец Снутти и Уснутти с ней будет сражаться, чтобы злая осень всех не заморозила, и отец будет ранен в битве с осенью, а впереди еще битва с Зимой. И Снутти и Уснутти должны будут сами сражаться с Зимой и прогнать зиму. Чтобы в лесу было вечное лето.
