Сегодня я хочу сказать тебе именно это. Потому что за всю твою немаленькую жизнь этих слов не говорил никто. В трудных ситуациях подбадривали по-другому. Говорили равнодушно-аморфное «всё будет хорошо».
А что «всё»? И когда ещё будет, если выть хочется сейчас и именно сейчас жизнь заканчивается? И что значит «хорошо»? Для кого?
Не было определённости в словах. Не было протянутой руки…
А я просто в тебя верю. Я знаю, что ты сможешь встать. Стряхнуть с себя паралич страха и липкость отчаяния. Ты сможешь принять решение и начать действовать, не веря себе. И пойдёшь по интуитивно верной тропинке с завязанными глазами и путами на ногах. Будет трудно. Скользко. Но ты дойдёшь. Моя вера тебя поддержит.
Я знаю, что ты можешь многое. Гораздо больше, чем сама предполагаешь. Ты, себе не веря, соберёшь дивный узор мозаики из всего, что дорого и мило душе. Удивлённо вскинешь бровь, разглядывая его при свете солнца. Можешь не до конца верить, что сие творение – дело твоих рук, но я-то знаю, кто автор. Это ты.
Я верю в тебя, дорогая моя. Твой путь не был бы таким извилистым и непростым, если б не это твёрдое убеждение. Вспомни, сколько раз ты выныривала из житейских пучин. Начинала сначала. Пробовала заново. Как было трудно и страшно, как было больно… Тебя вела за руку надежда, маленькая и робкая. Но освещала дорогу моя вера.
У тебя есть всё.
Только веры в себя не хватает.
Так возьми же её, на!
Стань лучше, сильнее, ярче.
С самыми искренними пожеланиями – я, любящее тебя Сердце.
Признаюсь, я – человек творческий. Местами – даже чересчур. Не скажу, что это мешает. Мне – нет, привыкла. А вот окружающих временами удивляю. Удивляла и буду удивлять. Ибо из такого теста слеплена, и… мне моя креативность нравится.
Сегодня говорим про муз и время их появления в радиусе моей видимости. Однозначно, чем ночнее, тем для них лучше. Обычно мне редко хочется спать вечером. Вот к утру… очень хочется. Эту совиную особенность мои музы и просекли. И летают. Целыми стаями. Или поодиночке.
Камень вдохновения они могут лупануть в меня когда угодно. Часто – по дороге на работу. Или во время написания сценария на работе.
Именно поэтому на рабочем столе у меня заготовлена кипа бумажек и карандаш всегда отточен, а в телефоне заметки почти на самом видном месте, рядом с иконкой «контакты».
Музовая стая разношёрстна и неодинаковой весовой категории. Но каждый клюв и клювик её мне дорог и уже узнаваем по царапанию в оконное стекло.
Вот самый маленький. Клювик только начал костенеть, вместо перьев у совёнка пушок, и вообще он – просто Бэмби. Верит, мечтает, фантазирует и просит обниматься. Мы с ним пишем стихи и сказки деткам. Я его люблю, как собственную мягкую игрушку с доверчивыми жёлтыми глазками.
Следом присаживается на подоконник совушка постарше. Робка, неказиста и неуверенна. Взгляд пронзителен и быстр. Ой, какая она мечтательница!.. Напридумывала в снах героев и корсаков, любовь с первого взгляда, да пламенные вздохи при луне. А мне сиди и рифмуй эту розовую романтику, увивай ленточными шелками строки романсов и баллад… Было дело, было, каюсь.
А вот и расплата… Царапает кровавыми когтями подоконник, теряет вырванные перья из крыл, ни звука не издаёт крепко сжатым клювом. Просто смотрит в меня. В самое сердце. И я пишу.
Про её растерзанную любовь, про растоптанную душу. Про вечное небо без солнца и столетнее одиночество.
Её глаза цвета чёрного неба отражаются в моих. Это отражение потихоньку затягивает раны, пробивает новое оперенье и высветляет мысли. Но медленно, как же медленно чёрная ночь облекается в ясный день!..
И вот – извольте!.. Последняя из стаи. Наглая и дерзкая, смелая, яркая. Кажется, это не она стучится в окно, а оно само распахивается перед ней. Широко и подобострастно.
…Мне не показалось?
У этой лихой дамочки рожки на голове? Очень даже может быть… Чертовка любит меня смущать. Соблазнять и прельщать. Искушать, дразнить. Насмехаться над трусостью и неопределенностью. Такая быстро научит жить. Её рифмы кратки и резки. Сравнения доходчивы и узнаваемы. Она бьёт наотмашь по старым ранам, но не бередит их, а только рубцует. Теперь – не больно.
Теперь – не заплачу. Засмеюсь!
Всё, ребята мои пернатые. Пора вам. Пора и мне. Закрываю, отключаю, укладываюсь. Да-да, будильник, будильник не забыть! Мой утренний спаситель, проводник в наступивший день! Мне без тебя никак. Я не люблю, когда меня будят. Предпочитаю будить себя сама. Вкрадчиво и негромко. Своей же собственной песней. Именно она – музыка моей утренней музы. Давайте и вас разбужу!
А пока – добрых снов вам, люди!
Чувствуешь дыхание внутреннего океана – взволнованного, мутно-зелёного? Узнаёшь его запах, едва уловимый, но не покидающий тебя уже долгое время?
Так пахнет подогретое на жизненной спиртовке напряжение.
Молчаливо проглоченное несогласие, которое привычно обожгло лёгкие. Обида сталактитными солёными иглами изранила уставшее сердце.
Боль… Безжалостная сытая тварь. Акула, вольготно чувствующая себя внутри тебя. Каждый раз она откусывает кусочек и, довольная, удаляется во тьму. Иногда жрёт много, жадно, хищно.
Тогда ты можешь только лежать, зажмурившись на мокрой от слёз подушке, и заткнуть уши. Иногда – осторожно дышать. Ждать, когда она отпустит.
Потом можно заново учиться слышать и видеть. Ведь глаза после долгих слёз созерцают иначе, а уши, поверившие сказанному в сердцах, начинают воспринимать совсем другие частоты.
Этот океан поглощает тебя. Ты тонешь.
Наступает миг, когда приходится отчаянно и обречённо падать в пасть проголодавшейся боли.
Но…
Она никогда не сжирает тебя до конца. Всякий раз эта акула что-то оставляет. Или часть твоего глаза, способного разглядеть сквозь мутную толщу вечный солнечный свет. Или кусочек сердца, всё ещё желающего верить и любить. Или руку, слабую руку, которая помнит прикосновения к родному и тёплому. Или даже мысль. Да, короткую мысль, которая испуганной чайкой бьётся в черепной коробке.
Акуле мысли не нужны, она ими не насытится.
А ты, покуда жива хотя бы частично, будешь ими спасаться.
Глядишь, и наступит новый спокойный день. Солнечный, добрый. Исчезнет боль, утихнет океан… Ты снова начнёшь жить, полной грудью вдыхая радость, ощущая свою силу и любовь.
Ты только обязательно дождись этого дня.
Он наступит.
И наступит совсем скоро.
Как Он и Она расставались
Они сидели, прижавшись друг к другу спинами на берегу безмолвной речушки. Песок под их ногами виновато что-то шептал, а прогуливающийся ветер легонько шевелил волосы.
