Линдси Уолтерс, Земля Корабль Джефферсон, Грузовой Отсек
Кошмар всегда начинался одинаково. Солнечные лучи согревали мое лицо и я не могла перестать улыбаться. Мой сын, Уайт, шел возле меня, его милое личико сияло, так как я вела его в самое любимое место на земле, в парк возле нашей квартиры.
На мне сарафан в желто-белую полоску, тот что моя мама и Уайт выбрали для меня на День Матери. Желтые маргаритки с зелеными стеблями вышиты по низу. Маленькая светлая головка Уайта едва доходила до моей талии, его ручка теплая и мягкая, такая маленькая и прелестная в моей руке.
Его отец остался в прошлом, бойфренд из колледжа, который услышал слово беременна и сбежал как последний трус. Не то чтобы это было такой уж большой потерей. Секс был тусклым. Никакой искры. Никому не удавалось разжечь мой огонь. Я ничего не слышала о нем и не видела его с тех пор, и я отказалась вписывать его имя в свидетельство о рождении Уайта. Для меня он просто был донором спермы, который не мог меня удовлетворить.
Уайт был моим и я для него сделаю все. Солгу, обману, украду, убью. Он мой ребенок со светло-голубыми глазами и ямочками, от которых мое сердце разрывалось.
Птицы пели и легкий бриз качал кроны деревьев. Уайт поднял голову и улыбнулся мне… мое сердце почти разрывалось от любви, и вдруг все изменилось.
Мы в машине. Визг колес. Стекло разлетается. Мой ребенок кричит, затем рыдает… и наступает тишина.
Кровь. Везде.
Больница, слепяще белые стены и хмурые медсестры с жалостью в глазах.
Маленькое, искалеченное тело Уайта, лежащего без сознания в послеоперационной палате, доктор, говорящий мне, что он возможно останется без ноги. И никогда не будет ходить без боли. Никогда не побежит. Никогда не будет играть на детской площадке, которую он так обожает.
Мое сердце колотится, как и всегда, но я очень хорошо знаю этот сон. Когда я осматриваюсь, я ожидаю увидеть свою измученную маму, спящую в тесном кресле, в углу палаты Уайта, в помятой одежде и морщинами беспокойства вокруг проницательных голубых глаз. Глаз Уайта. Он унаследовал их от нее.
Вместо палаты и обеспокоенного выражения лица моей матери за мной стоит мужчина, его темные глаза смотрят так же растерянно как я себя ощущаю.
Моя рука горит, странное родимое пятно, которое постоянно зудит, будто меня ужалила оса. Больно, но не сильно. Скорее… это пугает.
„Кто ты?“ − спросил он, его голос отражается мрачным гулом в моем сне.
Я медленно моргнула и палата исчезла. Уайт исчез, остались только я… и он. И боже помоги мне, он горяч. Секс на палочке, я хочу облизать его полностью.
По сравнению с другими снами, этот был гораздо лучше, чем больница 101, сон который я видела почти каждую ночь. Я знала, что в реальном мире Уайт в безопасности в своей кровати, что авария произошла три месяца назад, что моя мама приглядывает за ним, пока я не вернусь с этого опасного, безрассудного задания. Уайта здесь нет. Это не по настоящему. Ничего из этого.
Но мужчина стоял без движения, как хищник, наблюдающий за своей жертвой, в ожидании моего ответа.
„Я Линдси“, − сказала я.
Он подошел ко мне в этом неизвестном месте. Тут не было ни пола, ни стен. Будто мы стояли в густом тумане, пялясь друг на друга. Я осталась на месте, когда он приблизился, стремясь ощутить его прикосновение, с нетерпением ожидая этой фантазии, которая очевидно была вызвана моим воспаленным разумом, чтобы все шло своим чередом. Я могла использовать этот перерыв. И если я пересмотрела Супермена, и мое изголодавшееся, изможденное тело хотело создать более мощную, мрачную и сексуальную версию моего любимого супер героя… что ж, я не собиралась возражать. Этот мужчина больше, чем в жизни, был в моем сне и я собиралась наслаждаться каждой его минутой.
Когда он подошел, мне пришлось запрокинуть голову и я поняла, что он по меньшей мере шесть с половиной футов ростом, а может и больше, а фигура как у спортсмена-полузащитника. Его волосы такие темные, что казались почти черными, его глаза глубокие, соблазнительно карие такие же темные как мой любимый кофе, но с потрясающими золотистыми крапинками вокруг зрачков. Его кожа оливковая и безупречная, настоящий греческий Адонис. На его лице достаточно щетины, чтобы мои груди горели после его поцелуев там. Мои соски напряглись от мысли об этих полных губах, сосущих и тянущих. На нем были черные ботинки, черные штаны и черная рубашка, которые могли быть откуда угодно и ниоткуда. Ничем не примечательные, но меня детали не волновали. Не важно откуда он, потому что откуда бы он ни взялся, сейчас он был в моем сне. Моем.
Медленно он поднял свою руку к моим волосам, пропуская светлые пряди сквозь пальцы, будто под гипнозом. Я ожидала грубого прикосновения, его тело слишком большое, чтобы в этом сомневаться, но я ошиблась. Он был более чем нежен. Он был мягок, как и его голос: „Линдси. Ты не можешь быть настоящей“.
Я не смогла сдержать улыбку. Не настоящая? Взгляни. Здесь все не настоящее. И не могло быть. Но я чувствовала жар его ладони на своем лице и он немного пощипывал.
„Как тебя зовут?“ − спросила я.
„Киль. Я Охотник“.
Охотник? Ну, разве это не подходило супергерою из моей чертовски сексуальной фантазии? Ням. „Ты охотишься за мной?“
Пожалуйста, скажи да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи да. Он мог охотиться за мной, раздеть меня, облокотить о стену и трахать, пока я не стану кричать. Я никогда еще не испытывала оргазм, только с моим другом на батарейках. Никто не прикасался ко мне за последние пять лет.
С тех пор как появился Уайт. Со времен донора спермы. Быть матерью одиночкой и ходить на свидания это настоящая заноза в заднице. Я никогда не была на свидании, я тестировала предполагаемых отцов, и вот, никто из тех мужчин, с которыми я встречалась не подошел для моего Уайта. А если и подходил? Что ж, тогда, никто не был заинтересован в одномоментном появлении семьи. Я была слишком молода, всего двадцать четыре, и парни моего возраста все еще больше заботились о том, какое пиво они будут пить в пятницу вечером, чем о том, чтобы отводить четырёхлетку в сад и упаковывать обеды. У меня был багаж, который означал, что сплю я одна.
За исключением Киля, который трогал меня сейчас, и я хотела большего. Жаждала этого. Стремилась к этому.
У меня не было такого прекрасного сна с тех самых пор… хотя, никогда.
Он уставился на меня, его пальцы все еще в моих волосах, перебирая пряди между подушечкой своего большого пальца и первых двух, будто он мог почувствовать мой вкус через кожу. Он закрыл глаза и я едва устояла, чтобы потянуться и дотронуться до его лица, провести ладонью по щетине, покрывающей его подбородок. Его губы были полными и большими, и к ним я тоже хотела прикоснуться.
