ЯрославаЛица незнакомых мужчин и женщин в дорогих вечерних нарядах сливаются в одну массу. Глупо ждать от кого-то из них жалости. Рот онемел. Сглатываю с трудом. В затянутом жёстком корсете красного платья больно дышать. Белые стены с позолоченной лепниной и фресками плывут перед глазами. Зато грудь лежит как на блюде — единственная часть тела, на которую природа не поскупилась. Мать любила повторять: «Тоща, как каркас от велосипеда, но сиськи и смазливая мордашка — твои главные козыри». Никогда не думала, что придётся с таких карт заходить во взрослую жизнь. Июньский вечер. Праздную двадцатилетие, хотя мой день рождения только через месяц. Чужие люди решили мою участь. Я — разменная монета, плата за долги, товар. слёзы жгут глаза. — Встань у окна и возьми себя в руки. Трясёшься, как припадочная, — подталкивает меня в спину Ризван, — не понравишься Аллигатору, пеняй на себя. Или ты забыла, чем обернётся для семьи любой твой промах?— Я всё сделаю, — стискиваю зубы. Ненависть к Ризвану сильнее страха. Но Аллигатора я боюсь. Чего только не наслушалась за эти дни. Беспринципный бандит, подмявший под себя весь бизнес в наших краях. Женщины для него просто шлюхи. Ни одна не задержалась надолго в его особняке на побережье. Никто не говорит, куда они потом исчезают. Вряд ли в санаторий. — Вот и умница. — Ризван заправляет мне за ухо непослушный локон. — Помнишь, как ко мне обращаться при Аллигаторе?— Я всё помню, — односложно отвечаю, желая лишь одного — выхватить пистолет из кобуры под пиджаком этого негодяя и выстрелить ему в сердце. Но сейчас моё оружие — смирение. Чувства обострены до предела. Никогда так сильно не ощущала желание выжить. — Ещё бы, — сально ухмыляется Ризван и пальцем ведёт вдоль линии выреза на моём платье, щекочет ложбинку на груди. Никогда не забуду того, что он делал со мной. Но мне нужно думать о Мусе с Димкой. Поэтому пройду свой путь до конца, чтобы отомстить.— На нас смотрит ваша жена, — нагло вру я.Мерзавец быстро прячет руки в карманы. ***Во двор один за одним въезжают пять чёрных внедорожников. Из распахнувшихся дверей однотипных авто выпрыгивают люди с автоматами наперевес. Из первой машины выходит высокий темноволосый мужчина в чёрном костюме. Не знаю, где на такие широкие плечи и высокий рост пошили наряд. Наверное, это и есть Аллигатор! Он и два головореза входят в дом. Ризван хватает меня за руку и тащит к возвышению в центре зала, будто овцу на заклание. — Улыбайся! — приказывает Ризван, усаживая меня за накрытым столом, и замирает за моей спиной.В зал входит Аллигатор, обводит тяжёлым взглядом гостей и не отрываясь смотрит на меня. От ужаса холодеют пальцы.— Да здесь банкет в полный рост! — разводит руками Аллигатор, цокая языком. уверенный Голос отдаётся эхом в тишине. — А ты плакался на безденежье. Нехорошо, Ризван. — Моей Гуле сегодня исполнилось двадцать. Я забрал её из деревни, привёз в город. Проходи, Дамир.— Ещё скажи, гостем будешь! — зло усмехается Аллигатор. Он надвигается грозовой тучей. Охрана следует за ним. Хочется нырнуть под стол. Раствориться в воздухе. Но тело превращается в груду тяжёлых камней. Ризван сжимает моё плечо до боли. Тело покрывается мурашками, когда Аллигатор упирается ладонями в стол. Возвышаясь надо мной, он заслоняет весь белый свет. Я помню этого человека, но вряд ли он меня узнал. Тем более сейчас я для него никто — дочь должника. Не хватает воздуха. Хочется кричать, но никто не поможет. Громко сглатываю и заставляю себя посмотреть Аллигатору в глаза. Он дьявольски красив. Губы полные, чувственные. Черты лица выдают хищника. Породистого зверя. Опасного и жестокого. Рот Аллигатора искажает усмешка:— Боишься меня? Порочный взгляд карих глаз сцепляется с моим. В бездонных омутах этого загадочного мужчины таится ад.— Нет, — улыбаюсь, но губы трясутся, выдавая страх. — Почему вы пришли без цветов?— А ты хочешь, чтобы я подарил тебе цветы? — Аллигатор изгибает бровь дугой и смотрит на моего лжеотца: — Она у тебя бесстрашная или больная?— Она совсем невинное дитя, — вздыхает Ризван.— Двадцать лет — это уже не дитя. — Аллигатор выпрямляется и подходит ко мне. — Встань. — Он берёт меня пальцами за подбородок.Поднимаюсь, захлёбываясь страхом. Я едва достаю до плеча этого бандита, несмотря на свои метр семьдесят. Его рука пахнет табаком и несокрушимой силой.— Целка? — вопрос Аллигатора звучит как пощёчина.— Гуля ни разу не была с мужчиной. Дамир, ты же не хочешь…— Хочу, — обрывает Аллигатор, проталкивая большой палец мне в рот. — Хочу, чтобы Гуля потешила меня в спальне. И я не включу счётчик. Знаю о каждой копейке, что упала на твои счета мимо меня. Тошнота подкатывает к горлу. Пытаюсь языком вытолкать чужой палец изо рта.— Какой шустрый язычок. Я дам тебе месяц. Собирай деньги. Не уложишься в срок — пришлю тебе голову дочери. — Не трогай её! — сотрясается в рыданиях Ризван за моей спиной. Переигрывает. Но мне от этого ни тепло, ни холодно.Аллигатор с подозрением смотрит на меня и на Ризвана. Оглядывается на его русскую жену. Перебирает пальцами мои белокурые локоны. — Гуля точно твоя дочь?Ризван сморкается и тянет с ответом.— Она твоя дочь? — рычит Аллигатор.— А чья ж ещё? Не забирай у меня Гулю! Молю тебя, — всхлипывает Ризван. — Хватит сотрясать воздух рыданиями. Займись делом и она останется в живых.Сильные пальцы стискивают запястье моей руки. Аллигатор наклоняется к моему уху: — С этой минуты ты моя вещь. Моя собственность! Следуй за мной молча, Гуля.Меня бросает в жар, чужое имя звенит в ушах. Перехожу из лап одного зверя в другие. Но если Ризван просто игрался со мной, то Аллигатор возьмёт своё по полной. Он хватает меня под локоть и тащит к выходу.Путаясь в подоле длинного узкого платья, семеню рядом с Аллигатором.— Гуля, доченька! Я всё решу! — Ризван доигрывает роль безутешного отца. Только зрители в зале ему не аплодируют.— Мудак, — цедит сквозь зубы Аллигатор, и я впервые соглашаюсь с ним.— Ты можешь звать меня Дамир, кукла, — высокомерно бросает он. _____________Дорогие читатели! Приветствую вас в новой горячей истории. Добавляйте, пожалуйста, книгу в библиотеку, нажмите на "Нравится", если нравится! Мы начинаем!Нас ждёт властный и прекрасный Дамир!
ЯрославаНа улице нас встречает во всеоружии охрана Дамира. Он останавливается у машины и оглядывается на меня. Вздох застревает у меня в груди.— Чего глазюки свои зелёные выпучила? — Платье… Узкое… — Не хочу признаваться ему в своих страхах.— Для шлюхи самое оно. Оставим папаше на память. — В руке Дамира мелькает нож. — Братва, глаза схлопнули.Громилы зажмуриваются, а Дамир одним движением разворачивает меня к себе спиной и разрезает шнуровку. С наслаждением делаю первый за вечер глубокий вдох. Но в следующий момент платье падает к моим ногам, и я остаюсь в босоножках и трусах, едва прикрывающих лоно. Закрываю грудь руками. Тяжёлая ладонь обжигает мне спину. Проходится, опускаясь ниже поясницы. Шлепок по заднице приводит меня в чувство. Поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с хищником. Неведомая непреодолимая сила заставляет меня смотреть на него.— Так-то лучше. Сама сядешь или помочь? — Дамир распахивает дверь машины. Ныряю в салон с неожиданной для себя самой прытью. Стоять голой посреди толпы мужиков с автоматами — сомнительное удовольствие. — Добрый вечер, — здороваюсь я с водителем. Мой голос напоминает мышиный писк. Мужчина с бритой головой даже не шевелится. Дамир садится рядом со мной и командует:— Погнали!Внедорожник трогается. Кортеж неспешно огибает фонтан. Струи весело бьют ввысь. Капли не похожи на слёзы. Всему миру наплевать на меня. Наш автомобиль вторым выруливает на дорогу, идущую вдоль моря. Забиваюсь в угол салона, обнимаю себя руками. Внутри поселились холод и равнодушие. Плакать больше не хочется. Оставшись без платья, навязанного Ризваном, и покинув его дом, я ощущаю свободу. Пусть она закончится в доме Дамира, но сейчас, в его машине, чувствую себя спокойно. В голове зарождается робкая надежда. А вдруг дьявольская внешность и грубость — напускное? Рассчитывать, что он меня отпустит, не смею, но, возможно, смогу сделать своё пребывание в плену более приятным.— Покажи грудь, — голос Дамира звучит глухо.— Грудь как грудь, такая же, как у всех, — пожимаю плечами.— Ты не поняла, что тебе сказали? — вкрадчиво спрашивает он.Вот и поговорили. Опускаю руки на колени. Напророчила мать — захожу с козырей. Поглядываю в окно, стараясь примечать указатели. Главное, сохранить ясность ума. Вскоре машина съезжает с шоссе, и мои пышные достоинства подпрыгивают на каждом ухабе. Дамир молча наблюдает за мной и переписывается в телефоне. Руками не трогает и ладно, но неожиданно обращается ко мне на незнакомом языке. Лишь улыбаюсь в ответ.Море совсем рядом. Как же хочется смыть с себя грязь последних дней.— Хочу купаться, — пытаюсь навести мосты.— Сейчас? В море? — глаза Дамира округляются.— Да.Он отправляет сообщение и трогает за плечо водителя. — Съезжай на обочину. Внедорожник останавливается, до берега метров тридцать. Дамир выходит из машины и открывает мне дверь:— Вперёд!Снимаю босоножки и спрыгиваю на гравий. Резкая боль заставляет меня вцепиться в плечи Дамира. Под пиджаком у него не иначе как булыжники вместо мышц. Стараясь не думать, что спину пожирают десятка два мужских глаз, иду к воде. Ветер обдувает тело. Острые камни ранят ступни, но я столько боли уже пережила, что и эту стерплю. Касаюсь пальцами воды. Холодная. Выбора всё равно нет. Лунная дорожка манит. Вхожу в море, покрываясь мурашками. Уплыть бы по ней прочь от этого беспредела. Солёная вода лечит мелкие ранки на ногах, но не душу. Уплываю всё дальше от берега. Руки уже устали грести. Хоть бы одна лодка показалась. Впрочем, что бы это дало? Мать — должница Ризвана. Жизнь брата и сестры на кону. Мы чужие в этом городе. Сбеги я или сдай этого мерзавца Дамиру, больше никогда не увижу любимых малышей. У нас разные отцы, но для меня роднее Муси и Димки никого нет. — Греби назад! — грубый окрик лучше, чем чужое имя. Продолжаю плыть вперёд. Тихий шёпот моря успокаивает. Выстрел разрывает ночную тишину. Не стоит больше испытывать терпение Дамира. Разворачиваюсь и возвращаюсь к берегу на спине. Надеюсь, мокрую и солёную, хищник меня сегодня не тронет. Выхожу из воды и замираю перед ним, сцепив руки за спиной. Стою, козыряю. — Красивая сучка. Смелая, да? — затягивается Дамир сигаретой и пускает дым мне в лицо. Морщусь, но взгляда не отвожу. Смотрю в красивое порочное лицо. Ноздри Дамира подрагивают, точно он изучает мой аромат. Глаза горят зловеще в свете полной луны. Границы между зрачком и радужкой едва различимы. Остаётся уповать на то, что товарищ не балуется наркотой.— В рот воды набрала? Отвечай, когда тебя спрашивают.Выуживаю из памяти его вопрос. — Какое там! Это вы смелый и сильный. — Для деревенской девушки ты слишком языкатая, — Дамир отбрасывает окурок, — Но твой рот тебе понадобится не для разговоров.— Нет, — отступаю я, растеряв остатки мужества.— Ты забыла, кто ты? Пиджак Дамира летит мне под ноги. Тяжело сглатываю, взглянув на мускулистые мужские руки. Вспоминаю, как пузатый Ризван тискал меня пальцами, похожими на сардельки. — Нет.— Встань на колени.Опускаю глаза на ширинку брюк Дамира. Язык немеет, и горло пересыхает. Даже страшно представить, как выглядит этот монстр без одежды. — На колени, — Дамир, встряхнув как куклу, давит мне на плечи.Падаю к его ногам. — Пожалуйста, только не здесь!— А чем тебя антураж не устраивает?— Слишком много зрителей, — киваю я за его спину.Дамир склоняется надо мной и наматывает мои волосы на кулак. — Сейчас, когда рядом нет папочки, признайся. У тебя был уже кто-то?— Нет! — всхлипываю я. Слишком самонадеянно решила, что смогу приручить этого хищника. Он смотрит так внимательно, словно хочет уличить во вранье. В тисках его пальцев мне даже головой не шевельнуть.— Если ты меня обманула, я отдам тебя парням. Этой же ночью. Вставай! — Дамир тянет меня за волосы. Поднимает пиджак и встряхивает его. — Спасибо вам. — Стучу зубами от холода и страха. — Не благодари, сделаешь мне хорошо дома, — Дамир накидывает мне на плечи пиджак и, матерясь, поправляет штаны. — Пошла вперёд. На этом участке дороги нет фонарей, и силуэты машин впереди едва различимы. Но стоит нам подойти ближе, как вспыхивает свет фар. Кутаюсь в пиджак Дамира и мысленно благодарю это чудовище. Сколько же нам ещё ехать? Ожидание ударяет по нервам почище страха. Сердце колотится. Только в салоне успокаиваюсь. Стараюсь не думать о том, что со мной произойдёт этой ночью. Вспоминаю, с чего начался кошмар в моей жизни.
