Константин Воробьев - Я живу в этом городе

2. Я узнаю её шаги

среди гуляний шумных

заплывших похотью богинь

и юношей безумных

Она, таясь, ступает там,

где прян до исступленья

любви продажной фимиам

и пот совокупленья

И страшно… скопища огней

влекут слепых от Бога

и кто-то в чёрном вместе с ней

смеётся у порога

И снова в городе один

на перекрёстке шумном

пропахших похотью богинь

и юношей безумных

11.Я пришёл из поганого мира

торговать киноварь и шелка,

и гранёные камни Каира,

чистоты между скал родника

Я пришёл отоварить базары

ароматами пряных миров,

выставляя почти что задаром

караваны бесценных даров

Я пришёл в этот город незваным

то ли перс, то ли гунн, то ли грек

торговать чем-то пёстрым и странным,

тем, чего в этом городе нет

38.Я не видал порочного Каира,

но имя есть – желанно и хмельно,

как будто одалиска в кимоно

и в чашке горсть янтарного инжира

Должно быть, там всё строится в контрасте,

в палящем зное контуры легки

и знак манящей в сумерки руки

исполнен неги алчной сладострастья

Тот город прян, недвижен и непрочен

песочных стен не тронуть рукавом -

он весь то киноварь, то в голубом,

то варварством изысканным порочен

57. Тысячестенный Вавилон,

нагромождение колонн,

громады арок и рядов

и прелесть влажная садов

столицы тёмной и надменной,

царящей надо всей Вселенной

По тесным улочкам народы,

сплетаясь в целое, бредут,

разноязыкие природы,

не прерываясь, толк ведут,

над всем стоит и правит бал

телец откормленный, Ваал

В чертогах – блеск, пиры богаты,

рубины, яхонты, агаты,

парча и пурпур и виссан,

и серебро Полночных Стран,

а у наложницы искусной

из одеяний – только бусы

И подан знак – внесли жаркое

и вдруг свеченье роковое,

и пясть, чертящая слова,

сперва одно и подле – два -

и гневом Господа сметён

пал, словно не был, Вавилон

59. Богатый Тир, гнездо пиратов,

как Вавилон, уже велик,

всё забирающий за плату

вселенский вор и ростовщик

Меняла, фокусник, проныра,

торговец краденым тряпьём,

ему должны уже пол – мира,

себе же сданные в наём

Кто твой Господь? Какую гору

ты почитаешь средь высот?

Какой судья угоден вору?

Какой пророк устроит сброд?

От всех концов к нему стремятся

ловцы пороков и химер,

они торопятся, бранятся,

не признают весов и мер

Схватить кусок, насытить чрево,

проснуться жадным и украсть

и не бояться Божья гнева

и в Царство Божия попасть

114. Семь венков на дочерях,

семь печатей на дверях,

семь столпов, что держат дом

в стольном городе Содом

Семь паломников у врат,

чтущих чрево и разврат,

с кружкой ходят по дворам

и показывают срам

188.В потоке мирном сновидений

справляет полдень Бухара

Жара, несносная жара,

и всё живое просит тени

Пусть перерыв наступит в беге

времён, печалей и трудов

В тенистой прелести садов

так хорошо предаться неге

И не смотреть за урожаем,

оставить в праздности гарем -

не волновать себя ничем,

лишь анашой и крепким чаем

261.Вот персики, нуга и черносливы,

гранаты в красноватой кожуре

Такого нет, чего бы ни смогли вы

купить в благословенной Бухаре

Черна с отливом кожа винограда

и не берут аскеты мятых дынь

и персам караванщики Багдада,

в запас дадут прозрачнейшей воды

Бродяги, бубенцы чалмы Аллаха,

Начитанностью иблисам равны

и превзойдёт недуги дервиш-знахарь

отваром конопли и белены

Благословенны ж будьте жители и стены

Пророку благодарной Бухары,

где неподвластно прожитое тлену

и не снимают женщины чадры

375. Дни Вавилона сочтены,

блудницы босы и больны,

как воробьи шныряют воры,

которым нечего украсть,

и псов некормленые своры

грызутся с кормленными всласть

Весь город – рвань конца времён,

святыня некогда племён,

стал местом висельников нищих,

шакалов в поисках еды,

и никогда не станут чище

его священные сады

Глядите все, как он горит -

как хрупок в пламени гранит

Справляет гнев свой Провиденье,

сводя грядущее на нет,

и останавливает время

свой вечным кажущийся бег

Распад и гарь, восторг и смерть,

погромов диких круговерть

и упоение свободой,

не пощадившей никого.....

Пал Вавилон в борьбе бесплодной

и сладок многим труп его

512. Меняет день текущий яви

и без того чужой черты

и зной едва ли что не плавит

песок и чахлые кусты

И тучи мух над головою

одни не чувствуют жары,

привлечены гнильём и кровью

на пепелища Бухары

696. Земля, оставленная всеми,

дракон на вздыбленных холмах,

Душ неприкаянные тени

томятся в мёртвых теремах

Парят неясыти и совы

среди блуждающих огней,

охотясь в сумерках лиловых

на извивающихся змей

Перекликаются гиены,

остатки падали деля,

и, как живые, стонут стены