Сказать, что здесь было жарко, это значило не сказать абсолютно ничего. Это был настоящий ад. Человеку не было места среди этих безводных гор. Ни дерево, ни трава не нарушали зеленью величественную мертвую гармонию окружающего мира.
Черная асфальтовая лента двухполосного узенького шоссе вилась между одинаковых желто-серых гор, которые, неисчислимое количество лет назад, неведомая темная сила подняла со дна моря, и сделала их тем, чем они являлись сегодня – мертвой соленой пустыней.
Только черный, блестящий, будто мокрый асфальт, бесконечные горы слева и справа от дороги и низкое темно-синее небо, с которого огромное солнце, такое яркое, что страшно было даже подумать о том, чтобы посмотреть на него, изливало свой убийственный, испепеляющий свет.
Горячий воздух колебался над шоссе, словно над закипающим чайником и временами казалось, что впереди на дороге то ли лужа, то ли целое озеро. Поверив, на секунду, глазам, Андрей машинально притормаживал, но тут же понимал, что делает это совершенно напрасно. Никакой воды здесь никогда в человеческой истории не было и быть не могло.
От жара и однообразия пейзажа мысли в голове путались, слипались в вязкую, горячую кашу. Прошло уже больше двух часов с того момента, как он в последний раз видел какую-то жизнь. Кажется, то был встречный автомобиль. Или потом еще была справа бедуинская стоянка? Или, наоборот, сначала встретилась стоянка, а автомобиль был уже потом?
Андрей, поняв, что едет слишком быстро, а поворот, в который он вошел, оказался значительно круче, чем можно было предположить, топнул по педали тормоза. Раздался свист резины, и передок легонького пежо, покинув траекторию, заскользил к отбойнику. Андрей бросил тормоз и дернул рулем вправо, дернул несколько сильнее, чем того требовала ситуация, и в лобовое стекло ему бросилась освещенная ярким солнцем желтая скала.
«От черт!» – успел выругаться Андрей, выворачивая руль в обратку и невольно нажимая на тормоз. Машину развернуло. С визгом и дымом из под колес она влетела кормой в отбойник. Раздался характерный глухой удар, а через мгновение зазвенели стекла – это посыпались на горячий асфальт осколки задних фонарей. Затем наступила полная тишина.
– От черт! – снова повторил Андрей, ощущая волну адреналина и его вкус на пересохшем языке. Он еще ударил кулаком по рулю, но и сам уже понял, что это получилось лишне и театрально – вроде, все обошлось…
То что все обошлось совсем не так хорошо, как хотелось бы, он понял через минуту, когда запустил двигатель, чтобы съехать на обочину и тронулся с места. Сзади раздался противный и совершенно лишний для автомобиля скрип. Покрышки обо что—то терлись. «От черт!» – однообразно повторил он, нервно открывая дверцу и вылезая посмотреть, что там произошло.
Ну, так и есть, мятый и перекошенный задний бампер терся о резину.
Андрей сразу попытался оторвать его руками, но это оказалось совсем не так легко, бампер изрядно сместился, однако, держался на удивление крепко, к тому же о его острый край Андрей порезал ладонь. «От черт! Да, что ж это?!» – закричал он, пнул машину ногой, и эхо отозвалось в тишине горячих гор: «Это-это-это!»
Андрей облизал с ладони кровь, вместе с грязью и сплюнул на дорогу. Так! – решил он – Первым делом надо успокоиться.
Он открыл дверцу и достал большую, пластиковую бутыль с минеральной водой. Бутыль была полупустая, а вода уже теплая. Он промыл порез, оторвав клок ткани от шорт, которые еще недавно были джинсами, кое-как остановил кровь, допил остававшуюся в бутылке воду и снова полез в салон, на этот раз, за сигаретами.
– И чего меня вообще сюда понесло?! – думал он с досадой, ощущая, как пот струйками стекает из-под подмышек. Он раздраженно прикурил, пряча огонек зажигалки от горячего ветра, и вдруг заметил справа от себя, за отбойником, что-то совершенно фантастическое.
Он даже не сразу понял, что это. А это был просто ландшафт, но ландшафт, будто перенесенный сюда с другой планеты.
Лунная долина – вспомнил Андрей – Смотри-ка, правда, как с луны! Он приблизился к обочине, перешагнул отбойник и сел на него, подтянув привычно шорты пониже, чтоб не обжечься о раскаленный метал.
Долина была совершенно плоская, желто-серая, как и все вокруг. Дно ее, казалось, идеально, прямо математически ровным, горы окаймляли ее со всех сторон. Темные, опять же вызывавшие ассоциации с луной, кратеры зияли то тут, то там, и Андрей, задворками сознания вспомнил, что здесь что-то такое добывают, но не в это время года, не летом…
Ну и местечко! – подумал он – Однако, по-своему красиво!
Он закурил вторую сигарету, чувствуя, как унимается постепенно нервическая дрожь в руках, и подумал: Вечно я умею, на ровном месте, находить приключения на свою задницу! Ладно, сейчас, покурю еще и стану чего-нибудь делать…
Андрей смотрел прямо перед собой, смотрел на безжизненную, раскаленную, страшную в своем мертвенном величии Лунную долину, и думал: Нет, все—таки, зачем меня сюда понесло? И, даже вот, не сегодня к Красному морю, а вообще в эту бестолковую, жаркую, восточную страну?!
Еще совсем недавно, он не считал эту страну такой уж бестолковой. Еще немного раньше, он прекрасно знал и то зачем его в нее понесло. Однако сейчас, глядя на зубчатые горы и лежащие в их кольце сухое озеро Лунной долины, Андрей искренне не понимал, как и самое главное для чего он оказался здесь.
Да он уже и не видел окружающую пустыню.
Скованный морозом и засыпанный снегом город поднялся перед его мысленным взором. Торопливым шагом шел он по тротуару и еще свежий, выпавший ночью снег скрипел под его ботинками.
Кое-где под снегом прятался ледок, Андрей оскальзывался, привычно, не замечая этого, возвращал равновесие, и двигался дальше, стремясь как можно скорее спуститься в теплое метро.
За пазухой, во внутреннем кармане куртки, лежал только что полученный, Израильский вызов с внесенным в него необходимым исправлением.
Если б не эта пустяшная грамматическая ошибка в адресе – думал Андрей – нас уже давно бы здесь не было. Три месяца на исправление одной буквы! Бред! Сколько потеряли времени!
Ему тогда постоянно казалось, что он куда-то опаздывает. Это была паника. Все ломанулись, значит, надо вместе со всеми… Баран среди баранов!
Андрей выпустил дым и бросил окурок под ноги, на горячие камни. Тут можно было не опасаться, что чего-нибудь загорится. Гореть здесь было решительно нечему.
