"В сон мне – желтые огни,
И хриплю во сне я…"
Я открыл глаза – если это можно назвать взглядом. Серый туман передо мной дрогнул, словно что-то давно забытое попыталось вздохнуть, но тут же затихло. Этот мир всегда был таким: унылым, тихим и полным зыбкого ожидания. Я сидел под мертвым деревом – давно обнаженным, лишенным коры, с ветвями, торчащими в стороны, как немые свидетели чужой трагедии.
Мои руки – точнее, то, что от них осталось – покоились на коленях. Одежда висела клочьями, ветхая, с каждым новым дуновением будто готовая развеяться в прах. Я давно перестал замечать, как что-то ветшает или гниет. В этом мертвом мире время двигалось неумолимо, но бесцельно.
Звук копыт раздался неожиданно – тяжёлый, глухой, как будто пришедший из другого места, другого времени. Я поднял голову, и из тумана появился он. Конь. Его фигура была знакомой, как эхом откликающейся в моей памяти. Массивный, грациозный даже в своем смертном разложении, он шагал медленно, словно боялся разрушить эту зыбкую тишину.
Он подошёл ко мне, остановился, посмотрел своими пустыми, мёртвыми глазами, и лёг. Его морда коснулась моих колен, и я почувствовал тяжесть – не физическую, а ту, что несут за собой воспоминания. В голове всплывают странные образы, чуждые этому месту. Смех – яркий, чистый, как звук серебряного колокольчика. Смех ребёнка? Да, маленькая девочка, босоногая, бежит по полю. Она поднимает руки к солнцу, которого здесь никогда не было. Её лицо ускользает, словно зыбь на воде.
