(Действие происходит в 1955 году, Лос-Анджелес, США. Сцена перед зрительным залом представляет из себя скалистое плато. За этим плато зритель видит обрыв в океан. Видны чёрные тучи. Сильные порывы ветра. Летают силуэты чаек. Слышен плеск волн, шум ветра, крики чаек. На плато выбегает Мэрилин Монро, она мечется по плато то вправо, то влево, подбегает к обрыву спиной к зрителям, хочет прыгнуть с обрыва, резко останавливается на краю обрыва, нерешительно пятиться назад. Снова бегает из стороны в сторону, поворачивается лицом к обрыву, бежит, чтобы прыгнуть с обрыва, резко останавливается перед самым обрывом, какое-то время молча смотрит вниз, потом обессиленно поворачивается лицом к зрительному залу и подходит ближе к зрителям. Смотрит по сторонам, пытаясь что-то увидеть.)
МОНРО. Что это за жизнь? Что это за жизнь такая непонятная, никчемная? У других жизнь, как жизнь. А у меня сплошное недоразумение. Ведь даже покончить с этой никчемной жизнью нельзя по-настоящему эффектно, как подобает настоящей актрисе, чтобы при зрителях, чтобы и в этот трагический миг была своя публика. Я же вроде всё сделала, чтобы заметили мой уход, чтобы последовали за мной. И что же, ни кого вокруг, ни одной заинтересованной человеческой фигуры по близости, никого. Вот так всегда. То шагу невозможно шагнуть, чтобы тебе кто-нибудь в душу не лез или ещё куда-нибудь не заглянул. А тут никого. Но ведь я не могу просто так, без зрителей, сделать такой ужасный поступок. Ведь я же не только обычная женщина Норма Джин. Я ведь ещё и великая актриса Мэрилин Монро. Да великая актриса. Ну это ведь так? Ведь так? Ведь это правда? Ну хотя бы чуть-чуть? Ведь правда? Ну уж по крайней мере самая кассовая и популярная. А платят мне как обычной статистке. Вы мне не верите, чайки?
(Монро смотрит в верх, на силуэты мечущихся чаек, слышен крик чаек, похожий на хохот.)
МОНРО. Вы что мне не верите, чайки? Хоть вы мне поверьте.
(Ходит то вправо, то влево, заламывая руки, поворачивается к обрыву, бежит, резко останавливается перед обрывом, поворачивается к зрителям и устало снова подходит ближе к зрителям.)
МОНРО. А вообще, что я удивляюсь. Всё, как всегда. Это для меня обычное дело, я всегда была неудачницей. С самого своего детства, всегда. И это моё состояние одиночества обычно. Всё, как всегда. Я всегда была одинока, всегда. С самого своего детства. На сколько я могу себя помнить, я всегда была одинока.
(Ходит, заламывая руки вправо, влево. Потом останавливается по средине сцены, глядя в зрительный зал.)
МОНРО. Да, я всегда была одинока. Всегда. С самого своего детства. Но я не хотела, чтобы всё было так. Не хотела одиночества. Ведь на самом деле, вся моя жизнь, с самого моего детства, это бегство от одиночества. С самого моего детства. Бегство от одиночества, вот что такое вся моя жизнь. Да, с самого своего детства я хотела иметь нормальную семью, чтобы меня окружали близкие мне люди. Понимаете, хотела, чтобы кто-то был рядом, просто рядом, понимаете, кто-то родной? Ведь у большинства детей были любящие родители и другие близкие родственники. А я с самого своего детства была одна, всегда одна. Даже когда меня окружали люди, много людей. Самое худшее одиночество, это когда ты одинока среди окружающих тебя людей. Я всегда чувствовала, что я всегда одна. Вокруг меня люди, люди, а я одна, я им чужая, понимаете? Если кто-то и обращал на меня внимание, то только корысти ради. А так, я никому не нужна, понимаете, просто так, потому что я, это я, просто я, понимаете? А мне всегда хотелось иметь родного человека, с которым просто приятно быть рядом. Понимаете, просто приятно быть вместе и мне, и ему? Да, я всегда надеялась, что всё измениться, постоянно бежала от своего одиночества. И всегда оказывалась там, откуда бежала, в своём всегдашнем одиночестве. Вам наверно непонятно, (смотрит вверх на силуэты мечущихся чаек) чайки, что значит, это единственное состояние души. (Пауза.) Одиночество? Одиночество, всегда одиночество, особенно это самое страшное состояние одиночества, когда вокруг тебя плотная масса людей, а ты одинока. И хочется кричать от одиночества, а тебе приходиться улыбаться. И что мне ещё ждать от этой жизни, зачем такая жизнь, это бесконечное одиночество? Нет, не хочу, всё хватит, с меня хватит.
(Монро резко поворачивается спиной к зрителям и бежит к обрыву. На краю обрыва резко останавливается, обмякнув всем телом, словно из неё вдруг улетучилась вся жизненная энергия. Монро расслабленно поворачивается лицом к зрителям и медленно подходит ближе к зрителям.)
МОНРО. А почему я, собственно, из-за этого должна так переживать? Я тебя спрашиваю, Норма Джин, почему? Я ведь не только обычная женщина Норма Джин Бейкер. Я же ещё и кинозвезда Мэрилин Монро. Сколько я ещё должна тебе Норма Джин об этом напоминать, что надо соответствовать статусу кинозвезды Мэрилин Монро? Да, я ещё и кинозвезда Мэрилин Монро, довольно приличная актриса. Да, приличная и даже довольно успешная. А если бы мне не затягивал постоянно петлю на моей истерзанной шее этот самодовольный чёрт, генеральный продюсер киностудии Даррелл Занук, то я бы сейчас была самой титулованной актрисой Америки. А возможно и всего Мира! А так со мной обращаются как с девочкой на побегушках. Ведь согласно контракта я всего лишь статистка, вот так. Да, киностудия зарабатывает на мне больше, чем на всех других актёрах и актрисах вместе взятых. Это, между прочим, признанный факт. Собственно, этого никто и не отрицает. Однако по контракту я всего лишь статистка, мне и платят соответственно. И награды получают другие. А обо мне вспоминают только когда хотят заработать. Я для них всего лишь волшебный платочек, из которого можно вытрясти много денег, больше денег, больше, ещё больше. Нет, не хочу, хватит.
(Поворачивается спиной к зрителям, бежит к обрыву, на полпути резко останавливается, сдёргивает с плеч горжетку и держа её в опущенной правой руке, разворачивается снова лицом к зрительному залу и подходит ближе к зрителям.)
