Театр представляет что-то очень странное – залу не залу, манеж не манеж, может быть, какой-нибудь «Олимпийский цирк», но некоторые из зрителей полагают, что это гладиаторский цирк; а иные, пожалуй, подумают, что это – место для рыцарских турниров. К сожалению, зрители только видят внутренность здания: ибо не в средствах декоратора показать в одно и то же время и внутреннюю и наружную часть здания. Но если б зрители увидали фасад предлагаемого здания, им бы было очень приятно. Они бы увидали величественное и мрачное строение с надписью золотыми словами по голубому полю: «…сская литература, вход со двора». Но как бы то ни было, театр все-таки представляет «Олимпийский цирк». Пол усыпан песком; вечер; освещение слабое; вид плачевный. Зала наполнена густою и разнохарактерною толпою людей, которые составляют, впрочем, следующие-группы. Группа первая. Она уже очень малочисленна. Главные отличительные ее черты – очки, солидное выражение лиц, солидная и благородная одежда, псевдоклассическая дикция, псевдоклассические жесты и псевдоклассическая поступь. Подле этой группы стоит другая, вторая группа. Здесь выражение лиц энергично, костюмы оригинальны, но обдуманны, жесты резки и угловаты; дикция романтическая, образ мыслей оригинальный, но благородный. Рядом с этой группой стоит третья группа. Эта группа состоит из веселых людей, которые без умолку хохочут. Они смеются, без разбору, над всеми проходящими, а сами очень искусно пляшут на слабо натянутом канате и забавляют зрителей. Они отроду не сказали ни одного серьезного слова – все смеются да смеются да указывают на всех проходящих пальцами. Впрочем, они этим никому не мешают, да и им никто не мешает; пусть их тешатся на здоровье! Рядом с этой группой красуется четвертая группа. На лицах удаль; манеры изящны, небрежны – «бонтонны» и напоминают собой манеры русских актеров, исполняющих роли jeunes premiers[5]; брюки пестры; жилеты ярки; сюртуки коротки; волосы завиты; духи разительны, фразы испещрены французскими, испанскими и португальскими словами; в очи вставлены лорнетки; в сердце вложено самодовольствие и сознание собственного достоинства. Затем, следует пятая группа. На лицах безмятежное спокойствие и кротость; и фраки, и жилеты, и сюртуки – все черное, белы только манишки. Говорят здесь мало, зато серьезно; разговор людей, принадлежащих к этой группе, нельзя назвать разговором – это какой-то ученый диспут: говорят книжным слогом и с расстановкой; зато периоды правильны и круглы, дикция однообразна; жестов совсем нет. Усматриваются также люди, не принадлежащие ни к какой группе, коих очень мало, и промышленники, торгующие спичками, ваксою, щетками и проч. Есть также и древний хор, с таким же значением, как у Софокла и других древних трагиков.
Те же и большой любитель и знаток истории и литературы западных народов. (Четвертая группа при виде его встает с места и падает пред ним ниц; он делает ей знак, что не требует этого, и что она может встать, и потом сесть, но она отвечает ему: «помилуйте, я все сидела». Он повторяет свой знак, и она встает и потом садится.)
Большой любитель и знаток истории западных народов и их литературы (вбежавши и запыхавшись, в продолжение получасу силится начать говорить, но усталость, одышка и (главное!) внутреннее волнение мешают ему. Благоговейная тишина). Милостивые государи, я пришел вам сообщить колоссальную новость…
Все (с беспокойством). Что, что такое?..
Большой любитель и знаток литературы западных народов. Родовой быт убит[6]! (Смятение.)
Голос из толпы. Не может быть!
Большой любит. и знаток литературы запад. народов. Положитесь на меня! Родовой быт убит, говорю я вам.
Несколько голосов. Кто ж это его уходил…
Большой любит. и знаток литературы запад. народов. Автор новой превосходной комедии.
Несколько голосов. Как же это он ухитрился убить его?
Большой знаток литературы запад. народов. Он его казнил своей комедией. Итак, господа, поздравляю вас!
Хор. Позвольте спросить, с чем вы их поздравляете?
Большой любит. и знаток литер. запад. народов. Как с чем? Да разве вы не помните все, что мы говорили о родовом быте в нашем отечестве? Мы постоянно говорили, что все зло, которое было в России до Петра Великого, происходило от родового быта. Да, все несчастия, которые постигали древнюю Россию, как-то: пожары, голоды, неурожаи, повальные болезни, разливы рек – все это происходило от родового быта. Многие еще до сих пор сомневались во вреде и неблагонамеренности родового быта; но теперь новая превосходная комедия разгласит на всю Россию весть о вреде его. Прежде только мы об этом разглашали посредством ученых статей – теперь об этом прогремит художественное произведение. Ученая статья не может идее, ею развиваемой, дать такой известности, популярности, какую ей дает художественное произведение. Художественное произведение доступно для всякого, ученая статья доступна только для немногих избранных; художник гораздо нагляднее излагает истину, чем мыслитель. Итак, господа, родовому быту нанесен последний удар новой превосходной комедией.
Страстн. любитель славян. древнос. Да с чего ж это вы взяли, что новая комедия казнит родовой быт?
Больш. любит. и знат. литерат. запад. народов. С того, что лица, выведенные в комедии, живущие по началам родового быта, в ней жестоко, беспощадно, скажу более – ужасно осмеяны…
Страст. люб. славян. древнос. Извините! Совершенно напротив, лица, выведенные автором новой комедии, нарисованы им с необыкновенной любовью. Он в них старался показать (и это ему удалось), как размашиста, широка и глубока душа русского человека.
