В былые годы район красных кирпичей считался самым престижным в городе. С утра до вечера по широким мощёным улочкам прогуливались зеваки, дорогие магазины заманивали богачей яркими вывесками, а за ужин в местном ресторане выкладывали целое состояние. Теперь же от прежнего величия остались только разбитые фасады, редкие застекленные окна, да перегоревшие уличные фонари, похожие на смотрящих свысока тюремных надзирателей. На целый дом тут проживали с десяток человек, в основном бывшие уголовники, алкоголики и разного рода жулье. Полицию они по понятным причинам не жаловали. Но существовало одно преступление одинаково неприемлемое как для законопослушных граждан, так и для самых отъявленных отбросов. Преступление гнусное, непростительное, противоестественное для любого человека.
Агата стояла у крайнего дома по Женевской улице. Именно здесь, согласно наводке, замечена подозреваемая.
Дайкин и его люди тоже приехали. Только их не хватало.
– Вызов поступил на линию полиции. Это наше дело! – Дайкин вышел Агате наперерез.
Если этот придурок будет так громко орать, подозреваемая сбежит еще до того, как они войдут в дом.
Агата молча прошла мимо него.
– Чертова грязная, – бросил ей вслед Дайкин и далее принялся раздавать своим людям приказы.
Девятые давно сидят в поджилках у полиции. Они неподсудны, плюют на правила и готовы на любые жертвы ради поимки цели. В годы хаоса чрезвычайные полномочия были оправданы, однако, сегодня все чаще звучат мнения, что девятые – пережиток прошлого.
Агата переключила зрение на инфракрасное. Обустроенный по – царски вестибюль дома за годы пришел в запустение. Отколовшиеся куски мраморной облицовки небрежно замазали цементом, ручки на резных дверях скручены из ржавых гвоздей, вместо бронзовых изваяний на постаментах стоят нелепые поделки из фанеры. Строители прошлого не могли представить, что их архитектурные чудеса придут в упадок только потому, что в них некому будет жить.
В коридоре второго этажа Агату встретил тот самый гражданин, сообщивший о подозреваемой. Разглядев девятую в тусклом свете единственной лампы, у мужчины сначала отказала речь, а потом и мышцы тела. Он так и стоял парализованным, провожая Агату взглядом.
Нужную квартиру охраняла внушительная металлическая дверь. Подозреваемая проживала с мужем, братьями и отчимом. Все мужчины имели в прошлом проблемы с законом, а значит могут быть вооружены.
Прижавшись к стене, Агата постучала по металлу. Голоса внутри замолкли, выключился свет.
Подошли Дайкин и его люди. Они обступили дверь со всех сторон. Дайкин показал Агате жест рукой: «не вмешивайся».
Изнутри пожилой мужской голос спросил:
– Кто там?
– Полиция, откройте дверь! – потребовал Дайкин.
– Нам не нужны проблемы. Мы законопослушные граждане.
– Дом окружен. Выходите с поднятыми руками.
– Мы ничего не сделали.
– Если не откроете, мы будем вынуждены ломать дверь. Это станет отягчающим обстоятельством в суде.
Агата ударила бионической рукой в место, где располагался замок. Прогремел оглушительный металлический лязг. Дверь, прогнувшись, словно пластилиновая, ввалилась в квартиру. Коридор заволокло кусками бетона и пылью.
Изнутри прогремел выстрел. Стоявший напротив проема полицейский упал замертво с выпотрошенным дробью животом.
Агата, пригнувшись, скользнула в квартиру. Заметив по тепловому излучению стрелявшего, нанесла ему прямой удар в область сердца. Кулак из титанового сплава пропустил по искусственным нервным волокнам импульс в ее мозг: грудная клетка жертвы сломана, травма сердца несовместимая с жизнью. Мужчина рухнул как подкошенный.
В клубах пыли и дыма тепловизор поймал очертания троих спасавшихся бегством. Еще один прятался за барной стойкой, ведя огонь в сторону выбитой двери. Полицейские беспомощно отстреливались. Один из них лежал раненый на полу, истекая кровью и зовя на помощь. Агата могла бы подобраться к стрелявшему незаметно и нейтрализовать его, однако тогда она рискует упустить подозреваемую.
Агата бросилась вслед за беглецами – через коридор в спальню, потом в гостиную, далее по пожарной лестнице в соседнее здание. По пути мелькали другие жители квартала – указывали, куда свернули преступники.
На крыше один из беглецов устроил засаду. Выскочив из – за угла, он обрушил на Агату кусок металлической трубы. Глазной имплант мгновенно оценил угрозу – бионическая рука, выбив искру, блокировала удар. Агата перехватила трубу, вырвала из рук нападавшего. Левой, уже своей рукой ударила противника в живот. Мужчина согнулся, испустив истошный рык. Удар локтем свалил его плашмя на землю.
Мужчина заверещал. Из последних сил бросился на Агате, повалил ее на спину. Она обхватила его ногами, перекатилась вместе с ним. Нанесла удар титановым кулаком. Лицевые кости противника хрустнули.
Агата догнала оставшихся беглецов на краю крыши, где те намеревались перебраться на соседнее здание.
Мужчина закрыл собой подозреваемую.
– Не подходи! – он разрезал воздух ножом, давая понять, что будет защищать ее до конца.
– Мне плевать, какие преступления ты совершал. Отдай ее мне и можешь уйти, – сказала Агата.
– Она моя жена.
– Она нарушила закон!
– Это наш ребенок – нам и решать.
– Ошибаешься.
Мужчина огляделся по сторонам в поиске возможностей сбежать. Вдалеке мелькали огни – подкрепление.
– У вас нет шансов. Сдавайтесь или умрете.
– Хан, послушаем ее. Надо сдаться.
Девушка оступилась с края и чуть не упала с крыши. Крепко обхватив мужа руками, она прижалась к его спине, насколько позволял округлый живот.
– Хан, мне страшно!
Мужчина пристально смотрел на Агату.
– Они убьют нашего ребенка.
– Они так не поступят.
Агата медленно подошла к ним.
– Не подходи, а то прыгнем!
Мужчина вытянул нож, коснулся лезвием груди Агаты. Его рука дрожала, губы пересохли.
– Ты женщина, должна понимать, каково это – носить в себе жизнь, – с мольбой в голосе произнес он. – Это же чудо.
Агата схватила девушку за руку, рванула ее на себя. Влюбленные расцепились. Мужчина взмахнул ножом, полоснул Агату по плечу. В ответ она ударила его прямой ногой. Он попятился, оступился и полетел вниз с крыши. Глухой стук об асфальт поглотил его крик.
– Ха – аан! Нет!
– Ты обвиняешься в нарушении конвенции о запрете родов.
Девушка лежала на боку и рыдала, повторяя имя возлюбленного.
– Наказание от пятнадцати лет до пожизненного.
– Мой ребенок… Пожалуйста…
Агата врезала ей пощечину. Девушка в ужасе раскрыла глаза.
– Слушай меня, сука. Ты не понимаешь, что натворила! Внутри тебя смерть!
Агата подняла упавший нож, прикоснулась лезвием к животу девушки.
