Глава первая – о том, что длинный язык, случается, доводит дальше, чем до Киева
Никита чувствовал себя нехорошо с самого утра. Бывают такие дни – вроде ничего не случилось, а что-то внутри тебя уже не на месте. Дурное предчувствие не оставляет, хотя вроде никаких предпосылок к плохому и скверному нет.
Весь день в университете он не мог собраться с мыслями и, казалось, что-то мешает ему сосредоточиться на учебе. Он списывал это на меняющуюся погоду – в Москву приходила весна, а зима еще никак не желала покидать пределы столицы. Холодная, ветреная погода чередовалась с метелями, а потом отступала под натиском первых, но сильных и уверенных солнечных лучей, обманчиво возвещающих теплые деньки.
Надвигалась защита диплома, и такие перемены в погоде и самочувствии никак не шли на пользу студенту. Появлявшиеся совершенно некстати подозрения о чрезмерной эмпатичности (подкрепленные, надо сказать, определенными событиями в его жизни), не прибавляли энтузиазма.
После третьей пары, когда стало казаться, что Никиту совсем оставляют жизненные силы, к нему подошел Кирилл Семагин – одногруппник и друг детства. Так сложилось, что они выросли в одном дворе, а потом решили вместе поступать на исторический факультет – пытливые умы обоих юношей манили неразгаданные тайны истории, навеваемый ею флер и желание открыть нечто новое там, где, казалось бы, все давным-давно открыто.
– Ты жив, старик?
– Еле-еле.
– Что с тобой такое?
– Не знаю, погода, наверное, меняется.
– Рановато тебе еще метеозависимым становиться.
– Как видно, самое время…
Юноша улыбнулся – не только шутка товарища подняла ему настроение, но и входящее СМС от Инги, его девушки. Она писала, что после этой пары заедет за ним и они вместе отправятся на прогулку. Хотя погода и не вполне располагала к променаду, а все же столь заманчивая компания не позволяла отклонить предложение.
– Слушай, мне нужна твоя помощь.
– Чем могу?
– У тебя сохранились материалы по Тамбовскому восстанию?
Никита поежился – воспоминания, связанные с этим историческим событием, были хоть и положительные в итоге, но не самые приятные в частностях. Еще бы, когда ты вдруг ни с того ни с сего переносишься на 100 лет назад и принимаешь участие в подавлении восстания рука об руку с маршалом Тухачевским, потом становишься объектом охоты спецслужб, потому что являешься носителем государственной тайны, а потом еще никому не можешь об этом рассказать, чтобы тебя ненароком не приняли за сумасшедшего – согласитесь, есть поводы чувствовать себя не в своей тарелке.1
– Конечно, а зачем тебе?
– Статью хочу написать. Понимаешь, у меня для диплома публикаций не хватает. Тема неважна, а руководитель требует количество. Вот решил попросить у тебя какие-нибудь заготовки. Как-никак, кто поможет, если не друг детства?
У Никиты действительно полно было материала по теме, даже и не связанного с секретами применения маршалом Тухачевским химического оружия – сама по себе тема была очень интересная, и юноша решил сохранить наработанный в архивах материал для потомков.
– Какие вопросы? Поедем после пары сразу ко мне, я тебе все и отдам!
– Заметано!
Следующая пара пролетела незаметно – мыслями Никита был уже на свидании с Ингой, и сама погода, казалось, даже стала незаметно улучшаться. Совсем незаметно для окружающих и очень заметно для Никиты. Полтора часа спустя они с Кириллом выходили из здания университета на парковку, где уже стояла машина Инги, как вдруг Кирилл остановился на ступенях и уткнулся в телефон.
– Блин, сорри, старик, не смогу поехать.
– А что случилось?
– Мама пишет, что срочно надо приехать домой. Потоп у них там или еще что-то вроде того, короче, без моих рук никак не обойтись.
– Ну так давай мы тебя подбросим?
– Нет, сейчас самый час пик, на метро короче будет.
Кирилл был прав – он жил недалеко, и по зеленой ветке метро до его дома было от силы минут 20 ходу. В такую пору застрять в центре Москвы в пробке было проще простого, потому Никита согласился с его логикой.
– Тогда сегодня же вечером пришлю тебе все по электронке.
– Договорились.
Друзья попрощались, и разошлись по разным сторонам – Никита побежал к машине возлюбленной, а Кирилл – в сторону станции метро «Маяковская», неподалеку отсюда.
Вечер с любимой протекал хоть и по обычному сценарию – кафе, кино, прогулка под луной, – а все же был куда более занятным, чем вечер, потраченный на науку при всей ее привлекательности. Никита перешагнул порог дома около половины десятого. Когда ключ повернулся в замке, что-то внутри его сердца ёкнуло – он понял, что что-то случилось…
Взрыв на станции метро «Маяковская» произошел в 18.15 – как раз тогда, когда Кирилл, по подсчетам Никиты, должен был спуститься к поезду. По телевизору говорили пока о 9 погибших, но не называли их имен – что за предательская напасть молчать о личностях жертв, непонятно для чего щадя психику зрителей, у каждого из которых в такое время в метро почти наверняка мог оказаться родственник или знакомый?! Никита слушал сообщение не раздеваясь и застывши перед телевизором.
– Что с тобой? – спросила мать.
– Кирилл…
– Что – Кирилл?
– Он поехал на метро, а мы с Ингой предлагали довезти его. Как раз в то время…
– Господи… – думать о плохом не хотелось, но мать произвольно присела в кресло как подкошенная. Самые страшные мысли поневоле посещают слабых от природы людей в такую минуту.
– Я туда.
Никита опрометью бросился к двери. Мать не стала его останавливать – на ее глазах выросли двое ребятишек, и она отлично понимала цену их дружбы.
Спустя сорок минут невероятной толчеи в метро и на лице близ входа на станцию Никита Савонин наконец оказался у дверей «Маяковскй». Из дверей входа в станцию метро валил дым. Народ уже эвакуировали, но, казалось, никто никуда не ушел, а все только обступили место взрыва и топчутся здесь зачем-то. Вход в метро был оцеплен плотным кольцом полицейских. Тут же поодаль, стояло несколько карет «скорой помощи», из раскрытых дверей которых торчали в лучшем случае чьи-то ноги, а в худшем – виднелись следы черных полиэтиленовых пакетов. «И почему их не увозят?!» – мелькнуло в голове Никиты. Позже выяснилось, что кареты ожидали, пока сотрудники ДПС расчистят дорогу от места взрыва, чтобы обеспечить им беспрепятственный проезд.
То там, то сям сновали журналисты с камерами, какие-то плачущие люди, полицейские, грудью защищавшие проход к тонким ленточкам, отгородившим место происшествия от постороннего вмешательства – так, словно там все еще было что-то опасное или стратегически важное для государства. Никита метался в огромном людском столпотворении не зная, у кого и что ему спросить. Какой-то человек в штатском с бумагами, похожий на следователя, очевидно допрашивал свидетелей недалеко от заградительной ленты – к нему можно было пробиться. Никита это и сделал.
