Вечер следующего дня начался с того, что Имхотеп, быстро приласкав жену, отправил ее заниматься рукоделием, а сам затворился в спальне и вызвал верховного жреца Сета. Тот появился в несколько необычном виде, а именно без ничего. Фараон поморщился. И в одеждах этот жрец никогда не внушал ему симпатии, сейчас же и вовсе было противно смотреть. Полный до рыхлости, с висящей грудью, огромным пузом под которым скромно пряталось маленькое достоинство. Округлые руки и ноги, приплюснутый зад. Имхотеп не скрывал отвращения. И как Сет может терпеть такого жреца. Ослоголовый бог войны вряд ли бы стал долго терпеть на этом месте такое ничтожество. Или там какие-то заслуги. Надо будет потом обдумать и посоветоваться со знающими людьми и богами.
Между тем, жрец успел сообразить, что он явно не в своей комнате, потом оглядеться, увидеть открытый саркофаг, и только потом заметил заметно помолодевшего фараона, с брезгливостью рассматривающего его.
– П-повелитель… – запинаясь, произнес он. – Я умер?
– Живее всех живых, – хмыкнул фараон, – и, надо полагать, время проводили не в молитвенном стоянии.
Жрец замялся, огляделся, чем бы прикрыться, но ничего подходящего в доступности не заметил. В результате смутился еще больше и напоминал не уста всемогущего бога, а нашкодившего подростка, которого родители застали в неподходящий момент. Имхотеп улыбнулся своей хищной улыбкой, понимая, что момент самый что ни на есть подходящий. Для него самого.
– Я узнал, – без предисловий начал он, – что мой сын Сети зачастил к тебе и до моей смерти и в последнее время.
Жрец побледнел.
– Повелитель мой, – заюлил он, пытаясь найти выход, – ваш сын весьма почтительно относится к богу, который был избран ему в покровители. И он старается присутствовать на ключевых службах, чтобы выразить свое почтение и признательность…
– А если не врать, – поморщился Имхотеп. – Мой сын никогда не был настолько набожным, и хорошо, если посещал в год служб десять. А теперь, незадолго до моей кончины, вдруг стал таким ревностным прихожанином? Да я до сих пор удивлен, что его не покарали до этого все боги.
Жрец замялся, словно пытаясь понять, что страшнее: признаться, как оно было на самом деле, или продолжать юлить, стараясь выгородить внезапно попавшего под столь пристальное внимание почившего повелителя фараона Сети.
– Повелитель, – вновь попытался он придумать что-то правдоподобное.
– Хватит, – рявкнул Имхотеп. – Если не хочешь лично пообщаться со своим богом, Осирисом или Гором, с которыми у меня сложились хорошие отношения, а то и самой Исидой, которую не боится только грациозная Баст, то ты мне сейчас расскажешь, с чего вдруг мой сын стал таким набожным, и не вы ли являетесь причиной моей быстрой смерти. И в твоих интересах будет, если ты вернешься обратно, оказаться как можно дальше от моего царства, потому что очень скоро я вернусь и начну карать тех, кто стал причиной моей смерти.
– О солнцеликий Имхотеп, – упал на колени жрец и попытался ударить лбом о пол, но из-за огромного живота это не получалось. – Я все расскажу, только пощадите.
– Слушаю, – процедил сквозь зубы фараон.
– Это жрица, – трясясь всем телом, принялся рассказывать жрец. – Я не знаю, кто она, откуда взялась, но все она. Я там так, прикрытие. Все распоряжения отдает она. Когда ваш сын пришел, то говорил с ней, потом она распорядилась провести ритуал. Я все видел, Сет явился, совокуплялся с этой жрицей, а потом у нее в руках появилась емкость с чем-то. Не знаю с чем. Видимо, яд. Потому что ваш сын хотел править, а вы не только были живы, но и собирались жениться. Что было дальше, я не знаю. Меня ни во что не посвящали.
– Что за жрица? – принялся выяснять Имхотеп. Сам он понимал, что многого жрец не расскажет, но хоть еще немного информации не повредит, чтобы было с чем вызывать Сета. Последнее пугало, но пообщаться с ним все равно придется.
– Точно не знаю. Такая, странная. Словно из Загробного мира попала к нам. Говорит странные вещи, когда думает, что ее никто не слышит, ведет себя так, словно она самая главная. А о Сете иногда такие вещи говорит, что странно становится, как он еще не убил ее, поразив болезнью страшной. В храме почти ни с кем не общается, а если вдруг обращается к кому-то, то словно снисходит. Иногда исчезает куда-то на разное время. Один раз месяца два не было. А стоит начать пугать нашим достославным Сетом, сразу смеяться начинает и говорит, что уж он-то ей ничего не сделает.
Имхотеп нахмурился. Только любимиц Сета ему не хватало. С такой поговорить по душам не получится. И угроза дедом не поможет. Случись что, ее покровитель не только вытащит ее из передряги, но и того, кто создал неприятности, покарает.
– Без Сета не обошлось, – вслух заметил фараон, не позволяя сомнениям отразиться на лице. – Что ж, придется обращаться к Гору. А ты можешь возвращаться. Но помни, что я сказал. Лучше тебе сбежать куда подальше, пока я не вернулся. Или пока Сет не решился покарать предателя. Лучше туда, где правят другие боги. Думаю, золота ты наворовал достаточно, чтобы найти укрытие и жить там безбедно.
Жрец пополз к нему в надежде облобызать ноги, но Имхотеп проиграл мелодию на флейте, и его гостя вернуло туда, откуда принесло. Фараон даже не стал смотреть, чем же таким занимался верховный жрец, что оказался перед ним без одежды. Просто отметил, что прикончит его без сожалений.
От подобных мыслей его отвлекли прикосновения теплых ручек к плечам. Кифи проскользнула в их комнату и осторожно принялась разминать закаменевшие плечи мужа. И когда он успел так закаменеть? Когда с этим ничтожеством общался? Спасибо, не обделался тут им. А ведь мог с перепугу. Откинувшись на спинку кресла, Имхотеп прикрыл глаза, сосредотачиваясь только на руках жены.
– Что-нибудь удалось узнать? – поинтересовалась она через какое-то время, вырывая его из расслабленной полудремы.
– Не много, – вздохнул он, возвращаясь в действительность, или что оно там у них было. – Дело в какой-то жрице, как я понимаю, находящейся на особом положении у Сета. Ну и в самом Сете, куда уж без него.
– То есть, нам придется еще и с этим богом общаться? – ужаснулась девушка. – Нет, я привыкла к Баст, с ней интересно, она мне рассказывает много полезного. Когда ты с Гором и Осирисом расслабляешься, это тоже ничего. Но Сет злой бог, чем он может нам помочь? Скорее он убьет тебя.
– Это будет интересный опыт, – рассмеялся Имхотеп, – ведь я уже мертв. И общаться с ним я буду только после того, как переговорю с отцом и сыном. А то и с Исидой, если они решат, что так будет лучше.
Кифи только покивала. Исида, так Исида. Мужу виднее. Если все получится, они вернуться в мир живых, она станет фараоншей и припомнит тетке все унижения.
