Надежда Черпинская - Спящая царевна. Совершенно секретно

1. Пролог

Наше время

Туман наползал с горы. Плотный, густой, как стена. Сизый, в сумраке тусклого августовского вечера.

Тянул свои зыбкие щупальца, по крутым склонам подбирался к деревеньке у подножья.

Ещё немного, и горы полностью исчезнут в этом сыром белёсом сумраке, будто стеной отрежет Ржанку от большого мира.

Иван Петрович поёжился нервозно, запахнул плотнее засаленную фуфайку[1] – казалось, туман уже добрался сюда и вот-вот коснётся старика своими липкими хищными лапами.

Не любил Петрович туман – всегда ему чудилось в нём что-то жуткое, непонятное. За всю жизнь пора бы привыкнуть к этим горам, туманам, лесу… Да ко всему уже пора привыкнуть! Шутка ли, восьмой десяток лет уже небо коптит… Но сейчас его привычно передёрнуло.

В калитку снова затарабанили. Дружок взвился, прыгая на сетку вольера, заходясь в грозном лае.

Отвлекаясь от пугающей туманной картины, Петрович вспомнил, зачем вышел во двор, и, негромко матерясь себе под нос, поковылял к воротам.

За калиткой стоял парнишка. Студент или школьник. Сразу и не разберёшь. Нынче вся молодёжь такая дохлая, что и возраст сходу не угадаешь. Вот и этот – длинный, тощий, косматый как девка, в очёчках.

Петрович молча разглядывал нежданного гостя, хмурился, решая, сразу дверь захлопнуть или спросить, что нужно.

– Здравствуйте, Иван Петрович! – пацан под его суровым взглядом сразу сник и чуть ли не поклонился. – Я… Илья…

Тишина в ответ.

Не дождавшись ни слова, гость добавил, ещё больше смутившись:

– Илья… внук Зои Михайловны...

Старик продолжал сверлить парнишку замораживающим кровь взглядом.

– Бабушка вас должна была предупредить о моём…

– А… Журналюга… – наконец небрежно кивнул Петрович, ещё немного помучив парня молчанием. – Да, Зойка говорила…

Хлопец внезапно приободрился и широко улыбнулся:

– Готовы рассказать мне всю правду?

Иван Петрович скривился, в который раз окинул гостя долгим изучающим взглядом и фыркнул:

– Может, тебе ещё сказать, где я пенсию прячу?

– Зачем? – удивлённо хлопнул глазами парнишка, потом сообразил и отчаянно замотал головой. – Да что вы, Иван Петрович! Я же… У меня просто свой блог… И я…

– Кто у тебя? Свой бог? – ошалело переспросил Петрович.

– Блог… – вздохнул измученно гость. – Это вроде журнала. Только не на бумаге, а онлайн. Ну… в электронном виде, в интернете. Понимаете?

– Ничего я в ваших интернетах не понимаю, – проворчал старик и махнул рукой. – У нас тут, в Ржанке, даже сотики не пашут.

– Ну… Я через интернет рассказываю людям про разные интересные места России и необычные события, – продолжал торопливо объяснять парень. – Молодое поколение должно знать, в какой удивительной стране живёт. Где-то я сам бываю, о чём-то читаю, ищу архивы, фотографии, очевидцев…

– Это ты, конечно, молодец! Но что ж ты в нашем колхозе интересного нашёл? – иронично хмыкнул Петрович.

– Как это? – глаза парня за линзами очков и без того казались огромными, а сейчас распахнулись ещё шире. – Да ведь этот случай, полвека назад… Это же сенсация!

– Случай… – Петрович покачал головой. – Ты разве в газетах не читал, что всё это брехня… Не было ничего! Одни придумки и массовая галлюцинация…

– Зачем вы так? – мальчишка насупился обиженно. – Я же правду ищу. Понимаете? Мне нужна правда, из первых уст. А вы же сами всё видели… Зачем же…

– Затем! – грубо оборвал Петрович. – Правду ему надо! За эту правду брат мой жизнью заплатил, ясно тебе!

– И про брата вашего я тоже очень хочу узнать! Баба Зоя мне кое-что рассказывала. Ну, так… сплетни… А я хочу знать, что случилось на самом деле, – паренёк не отступал, глаза горели, разволновался. – Я… Я не боюсь! Люди должны знать истину!

– Ишь, смелый нашёлся, – криво усмехнулся Петрович. – Я уже тоже ничего не боюсь… Пожил… Хватит… Так теперича и болтать можно. Помирать не страшно. Скорее бы! Болею я шибко… Ежели голову открутят, так только спасибо скажу. А ты бы башку свою, молодую да глупую, поберег!

Парнишка хотел сказать что-то, наверное, возразить, или посочувствовать, но Петрович уже развернулся, небрежно махнув рукой.

– Закрывай калитку, да пошли в дом! Хочешь правду, Илюха – будет тебе правда…

***

В доме было жарко. Протопил сегодня печку. Пусть ещё конец лета на дворе, но здесь, в горах, сыро и холодно, особенно в дождь.

От печки тепло не только кости греет, но и душу – отгоняет прочь стылое прикосновение тумана. И даже окунуться в омут воспоминаний под уютный треск поленьев как-то легче.

– Ну, давай к столу, Илюха! – махнул приглашающе Петрович. – Брось, не разувайся, так проходи! Натоптано тута у меня. Полы мыть некому… Садись, сюда, к окну! Я тут как раз трапезничать собрался. Щас мы с тобой по сто грамм «чая» сообразим!

– Нет, нет, я не… – поспешно замотал головой парень, растрепав и без того взъерошенные волосы.

Петрович замер, не донеся пузатую бутылку до граненого стакана, вскинул бровь.

– Болеешь, что ли?

– Я за рулём… – растерянно пожал плечами гость.

– И что? – фыркнул Петрович. – У нас тут гаишников нет. Кто тебя штрафанёт? Медведь на перекрестке встретит?

– Да не в этом дело… – смутился Илья, и вдруг осознал, что сказал старик. – А медведи у вас тут есть?

– Конечно, – безжалостно продолжал Петрович. – Тайга… Как ты хотел! Бывает, и в Ржанку забредают. Да не дрейфь, таких худосочных они жрать не будут! Держи стакан! Отказ не принимается. На сухую у нас разговора не выйдет…

– Ладно, но только за компанию, чуток, – смирился со вздохом Илья.

– Вот сейчас ты прямо, как мой братец заговорил! – фыркнул Иван Петрович. – Тот тоже не от мира сего был. Все мужики как мужики, а этот вечно в отмазку... Не могу, некогда, не буду, ну, если только чуток… Может, оно и к лучшему… Если б мы его тогда не напоили, и беды бы не стряслось.

– А что тогда случилось? – невинно уточнил юный «детектив».

– Так сгинул Беркут, сгинул, – вздохнул Петрович. – Так в «пропавших без вести» и числится до сих пор. Я тоже только начало истории знаю, а потом… Куда он мог деться… Как говорится: и никто не узнает, где могилка моя… Искали его тогда по всей тайге, переворошили окрест все леса…

– И?

– Не нашли. Сказали, видно, несчастный случай – в яму какую упал, в расщелину в горах, или зверь задрал, – развёл руками старик и, склонившись над столом, шепнул уже тише, – но я в эти байки не верю. На дурака спрос! Чтобы Андрюха да сгинул в лесу! Он же сам был как зверь. Ему Саян – отец, тайга ­– мать. Не мог он заблудиться.

– А куда же тогда он, по-вашему, делся, Иван Петрович?

– Так известно куда… – лукаво прищурился старик. – Куда все неугодные советской власти пропадали… Сгноили где-нибудь на нарах. Закрыли по-тихому, и родственникам ничего не сказали. От военных да КГБ разве убежишь? Хотя он… мог! Беркут этот лес знал, знал, как свои пять пальцев. С детства с отцом шарился везде… С родным, в смысле… Он же, на самом деле, по крови мне никто. Дядь Вася, брат отца моего, на его мамке женился, когда Андрюхе уже лет девять или десять было. Потому он и Беркутов… Мы-то Ширяевы. С отчимом у них не сложилось. Дядя Василий… он дурной был, особливо, как выпьет. А закладывать за воротник он шибко любил. Скандалил много, мамку Андрюхину, тётю Веру, поколачивал. Ну а мы с Андрюхой быстро сдружились, погодки были...