Надежда Черпинская - Чужая жена. Наследник для проклятого

1. 1 Пролог. Однажды лунной ночью

Хольгард

– Да сколько же это будет продолжаться?!

Лорд Хольгард вскочил и решительно двинулся к двери, из-за которой доносились душераздирающие крики. Но дорогу ему тут же заступила старая Гала.

– Нельзя, мой господин! Нельзя!

– Уйди с дороги, женщина! – прорычал хозяин Замка-на-Холме. – Уйди, пока я тебя не зашиб!

– Опомнитесь, господин! Нельзя! Покуда жена от бремени не разрешится, мужу к ней в опочивальню входить нельзя, то всем известно. Навлечёте беду!

– Беду… А это не беда?! С полудня эти крики слушаю… А скоро уж полночь! Сколько можно? – проскрипел зубами Хольгард, но всё-таки отошёл прочь. – Я и тоуже скоро с ума сойду! А она…

Голос предательски дрогнул, лорд Хольгард прислонился горящим лбом к прохладной каменной стене и на миг прикрыл глаза. Как же невыносимо болела голова! В висках грохотало, не прекращая, и оттого каждый крик ещё болезненнее отдавался в ушах.

За что Светлые так жестоки к ним? Раз за разом давать надежду и снова отнимать – разве можно придумать пытку страшнее?

Новый надрывный вопль вонзился в душу, как раскалённый кинжал в сердце.

– Если эта старуха угробит мою жену… я её собственными руками придушу, – прошипел Хольгард, оборачиваясь к Гале. – Так и передай ей!

– Господин, ну… что вы такое говорите! – покачала укоризненно седой головой Гала. – Светлые милостивы и не допустят такой беды!

– Милостивы… – зло ухмыльнулся лорд.

У него было, что возразить. Так и хотелось гаркнуть в морщинистое лицо служанки: «Скажи это тем трём нашим детям, которые так и не появились на свет!»

Однако не время сейчас поминать мёртвых. Так, и правда, недолго беду накликать.

Вместо этого лорд лишь угрюмо процедил:

– Где же их милосердие сейчас? Почему Ивера до сих пор не родила? Сколько ещё она будет кричать так страшно?

– Ну… как вы хотели, мой господин, первый раз ведь… Первое дитя всегда тяжело даётся. А ведь леди Ивера уже не так юна…

Очередной крик вдруг резко оборвался. И от внезапной звенящей тишины стало по-настоящему страшно.

Хольгард зябко передёрнул плечами, с надеждой и ужасом глядя на старую женщину, но Гала смотрела так же растерянно и испуганно.

И тут снова раздался крик… Пронзительный, громкий, совсем другой.

Это точно кричала не леди Ивера.

Ребёнок! Ребёнок подал голос.

Вздох облечения вырвался у лорда и служанки одновременно. Оба метнулись было к заветной двери, но тут же снова изумлённо застыли, как вкопанные.

Она снова закричала! Ивера снова закричала…

– Что за… – чуть слышно прохрипел Хольгард, в груди всё сжалось от страшного предчувствия.

– Сейчас разузнаю! – Гала решительно проскользнула мимо хозяина. – Ждите здесь, мой господин! Сейчас…

***

И он остался. И ждал.

Ждал, как велела Гала, хоть она и не имела права что-то требовать от него. Ведь он – лорд Вилиолора, Замка-на-Холме, и лишь его слово в этих стенах имело вес и являлось непреложным законом.

Ждал, пусть и хотелось сейчас, позабыв обо всех приметах и обычаях, самому ворваться туда и увидеть жену.

Хольгард не мог двинуться с места, словно на него наложили чары Твари из Проклятого Леса, он – прославленный воин, который не робел перед полчищами врагов на поле боя – сейчас боялся сделать шаг и переступить порог спальни собственной жены, боялся увидеть что-то страшное, непоправимое…

Одна лишь мысль билась в голове назойливо и неотступно – что с ней?

Ведь так не должно быть! Если младенец уже появился на свет, отчего Ивера вновь стонет так жутко?

Хольгард мало что знал о родах и младенцах, но и ему было ясно – случилось что-то нехорошее.

– Лишь бы она осталась жива! Лишь бы осталась жива!

Лорд Замка-на-Холме давно мечтал о наследнике, но, кажется, уже привык к тому, что Светлые упрямо не желали даровать им сына. А вот потерять жену было страшно.

Ивера… Эта женщина имела над ним странную власть.

Кажется, так повелось с самой первой их встречи.

Тогда она была ещё совсем девчонкой, худенькой, нескладной, курносой, ясноглазой.

Да, всё, что он запомнил тогда, впервые увидев свою невесту в замке её отца – эти огромные, чистые глаза, цвета весеннего неба. И забыть уже не смог.

Ждал нетерпеливо дня свадьбы. И взял её, как только девица переступила порог совершеннолетия.

С тех пор, уже десять лет, Ивера была его леди, хозяйкой Вилиолора. Она расцвела, из худощавой девицы превратилась в статную, горделивую женщину, истинную красавицу с роскошной грудью и светлыми косами.

И пусть была уже не юна, как сказала старая Гала, всё ещё влекла Хольгарда. Он был ей верен, в отличие от многих других лордов, что не гнушались держать при себе наложниц или просто брать в свою постель служанок, кухарок, прачек, крестьянок. Хольгард не смотрел на других женщин, коих в замке всегда было много. Когда жена была рядом, другие ему были не нужны.

За все годы изменял ей лишь пару раз, в долгих военных походах, когда желание взять женщину, любую, первую попавшуюся на глаза, становилось слишком навязчивым, а дом по-прежнему оставался слишком далёко.

Ивера успела понести от него трижды.

В первый раз – почти сразу после свадьбы. Хольгард был счастлив, гордился собой и ждал рождение наследника чуть ли не больше самой леди. Но буквально через пару месяцев, в один из тёмных зимних вечеров, жену внезапно скрутила боль в чреве, у неё пошла кровь, и вскоре лекарка сказала, что леди Ивера скинула дитя.

Известие это на долгое время окутало тьмой скорби Замок-на-Холме.

Многие пытались утешить лорда – мол, жена твоя молода, непременно понесёт ещё раз. Тогда Хольгард верил, что всё так и будет.

Но ещё дважды радость ожидания наследника Вилиолора омрачалась. И теперь уже никто не пытался утешать лорда. Напротив, всё чаще ему доводилось слышать от ближних людей, что ему стоило бы взять новую жену, молодую и плодовитую, которая способна будет нарожать ему дюжину сыновей, а леди Иверу лучше отправить в ближайшее святилище – вымаливать прощение у Светлых. Ведь неспроста Те, Что Плетут Нити Судьбы отвернулись от этой женщины.

Но Хольгард лишь скрипел зубами и отмахивался от советчиков. Он готов был простить жене бесплодие, но отослать её – нет, никогда.

Ивера была его слабостью, пусть он и не признался бы в этом никому и никогда, даже самому себе. Кажется, он действительно любил её, хотя никогда и не задумывался об этом.

Думать о любви в Замке-на-Холме, вообще, было не принято. Это лорд Хольгард уяснил с детства.

Здесь, в Бретарде, его родовых землях, где всегда рождались настоящие воины, сильные, отважные, суровые, не в чести были баллады и сказки о любви.

А женщина, будь она даже леди, оставалась лишь покорной тенью мужа. Никто бы не понял трепетных чувств хозяина к никчёмной жене, которая не смогла исполнить своё единственное предназначение – стать матерью наследника.