Отшумел Первомай сорок первого, отшумел, как и в минувшие годы, радостно, весело, разливая жизнеутверждающие песни, заполняя центральные улицы городов колоннами празднично одетых людей.
Под восторженные аплодисменты ликующих трибун прошли по Красной площади парадные батальоны, прогрохотала боевая техника. И хотя военный парад, как и всегда, завораживал, восхищал, наполнял гордостью за могущество родной Красной армии, многим запомнилось то, что все мероприятия праздника словно бы носили нарочито мирный оттенок!
Кто мог предположить, что это последний первомайский парад перед долгими четырёхлетними испытаниями суровой войны? Кто? Наверное, очень и очень немногие. Во всяком случае Сталин, принимая парад и демонстрацию трудящихся, не мог не подумать с некоторой грустью о том, что этот праздник завершает мирные годы социалистического строительства, что завтра – война?!
Завтра – конечно, понятие образное. Первого мая ещё не была точно установлена дата нападения гитлеровской Германии на СССР, но то, что это нападение готовится и что оно неминуемо, Сталин прекрасно понимал, причём понимал лучше других, лучше даже тех государственных и военных деятелей, среди которых были и такие, кто заблуждался, а были и такие, кто умышленно отстаивал свою точку зрения. Она заключалась в том, что Гитлер не совершит нападение на Советский Союз, пока полностью не разделается с Англией. А такая постановка вопроса приводила к самым неопределённым прогнозам, поскольку Англия не собиралась сдаваться на милость победителя.
Отшумел праздник мира и труда, и первым майским мероприятием, отнесённым Сталиным к числу наиболее важных, был торжественный приём выпускников военных академий РККА, назначенный в Кремле на 5 мая 1941 года.
Сталин принял решение выступить перед выпускниками давно, возможно, ещё в конце декабря 1940 года, то есть сразу после того, как к нему на стол легло сообщение о речи Гитлера, произнесённой 18 декабря. Гитлер выступил по поводу выпуска из военных училищ пяти тысяч германских офицеров. Это была речь, настраивающая на агрессию, на захват чужих территорий и прежде всего – территории Советского Союза.
Сталин пробежал глазами текст. Отметил, что Гитлер заявил об исторической несправедливости, сложившейся на планете – 60 миллионов великороссов владеют одной шестой частью земного шара, а около 90 миллионов немцев ютятся на клочке земли.
Прочитав, Сталин усмехнулся: «Какие же это 60 миллионов?! Свыше двухсот!»
Известно, что к июню 1941 года в СССР было 209,3 млн человек.
Сталин прекрасно понял, что выдумкой неправильных цифр Гитлер хотел усилить эффект так называемой несправедливости!
Тогда уже Сталин решил ответить Гитлеру на его хамское выступление и ответить серьёзно, но не афишировал детали этого ответа. Ведь давным-давно уже стало ясно, что подобные выступления делаются зачастую не только ради тех, кто собран их выслушать, но и для тех, до кого нужно донести либо слова, проникнутые миролюбием, либо устрашающие слова. Ведь даже в том случае, если столь публичные выступления делаются для узкой аудитории и обустраиваются как секретные, нельзя дать гарантии, что о них не станет известно тем, кому они далеко не безынтересны.
Было ясно, что заявление сделано не случайно. И действительно, в конце декабря 1940 года Сталину стало известно, что Гитлер утвердил план нападения на СССР под наименованием «Вариант Барбаросса», деталей которого пока ещё вскрыть не удалось, да и дата нападения не была определена с точностью, поскольку в ту пору ещё не назначена. Ну а то, что Гитлер принял решение идти войной против Советского Союза ещё летом 1940 года, разведка докладывала и раньше.
Тогда уже Сталин решил, что настала пора сказать своё слово и донести это слово руководителя Советской Державы до её защитников. Но и этого мало. Уже в начале года он посчитал необходимым произвести новые назначения в армии. До постановки вопроса о них на заседание Политбюро поехал посоветоваться с Маршалом Советского Союза Борисом Михайловичем Шапошниковым. Не стал приглашать заслуженного военного к себе. Зайдя в кабинет, поздоровался, справился о самочувствии и, коротко охарактеризовав международную обстановку, задал вопрос:
– Борис Михайлович, думаю, настало время назначить на должность начальника Генерального штаба товарища Жукова! Подскажите, не ошибаемся ли мы с таким решением?
Шапошников ответил не сразу. Ответил, не торопясь, стараясь аргументировать каждое слово:
– Товарищ Сталин! Тут вопрос серьёзный. Годится ли он для штабной работы? Помните характеристику Рокоссовского, сделанную ещё в тридцатом году? Вы мне сами о ней говорили…
Да, действительно, Константин Константинович Рокоссовский, в то время командовавший 7-й Самарской кавалерийской дивизией, 8 ноября 1930 года написал в аттестации, что, учитывая уровень знаний и склад характера, командир 2-й кавалерийской бригады Г.К. Жуков «может быть использован с пользой для дела на должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную или преподавательскую работу назначен быть не может – органически её ненавидит».
– Вы же понимаете, товарищ Сталин, что ненависть к штабной работе неминуемо приводит к желанию иных командиров ломить, как говорил Михаил Юрьевич Лермонтов в поэме «Бородино», стеною, – заметил Шапошников. – Да вот только теперь времена иные. Ломить стеною, не размышляя над сложными замыслами, гибельно.
– Это я понимаю, – сказал Сталин. – Но тут вот в чём дело. Идёт дипломатическая война, война действий и символов. Нужен ответ на выступление Гитлера перед выпускниками военных училищ. Не символизирует ли его выступление подготовку к войне? Вполне понятно, что символизирует. Думаю, что хорошим ответом будет назначение начальником Генерального штаба, во-первых, великоросса – раз уж Гитлер о великороссах заговорил, во-вторых, победителя японцев на Халхин-Голе! Тем более наркомом обороны мы уже назначили победителя финнов товарища Тимошенко, представителя украинского народа! Пусть Гитлер задумается! Во главе Красной армии представители двух братских народов – русского и украинского, – и оба уже разгромили агрессоров, выступавших против Советского Союза!
