1
«Майбах» долго петлял по горной дороге, взбираясь с каждым витком выше и выше. Тяжелые покрышки с грубым протектором проминали гравий, выбрасывая его под задние крылья.
Я очень внимательно следил за дорогой, пытаясь запомнить, куда меня везут, и проглядел резкий, почти под прямым углом, поворот в пролом каменной гряды. Дорога, прорубленная в скале, сузилась, двум автомашинам не разъехаться. Сверху ее прикрыли густые кроны каштанов. Въезд в туннель, увитый плющом, короткий туннель – и у меня на секунду создалось впечатление, что машина движется к обрыву в пропасть. Крутой, опять же почти под прямым углом, поворот – с одной стороны дороги высокая каменная стена, скала, с другой – обрыв в пропасть, огражденный крупными валунами. Впереди – ажурный стальной мост через ущелье, и мы остановились у глухих железных ворот. Ворота медленно раздвинулись. По мере того как разъезжались их створки, ажурный мост поднимался и уходил в скалу. Дорогу назад рассекло глубокое ущелье.
«Майбах» медленно въехал в ворота, они тут же автоматически задвинулись. Ни души! Ни прислуги, ни стражи – горный замок охранялся автоматикой.
Машина остановилась возле подъезда. Можно было подумать, что судьба занесла меня в «Кащеево царство», где нет живых людей, а двери распахиваются по волшебству. Я сделал шаг вперед, двери поползли в разные стороны, и я попал в просторный холл со сводчатым потолком. Ноги утонули в ворсистом ковре. Стальные створки медленно сошлись за спиной, и тут же под потолком вспыхнула люстра.
Шагов я не услышал, как-то сразу увидел перед собой невысокого, сухонького старика. Его серые бесцветные глаза смотрели из-под густых бровей. Я узнал его – фотографии Рамфоринха часто публиковались в немецких журналах и газетах. Раздался скрипучий тенорок:
– Кто вы и откуда?
– Меня доставили… – начал я.
– Я знаю, как вас доставили! – перебил он меня, и я ощутил по тону, что передо мной властный человек, подчиняющий своей воле.
– Документы вы мне прислали на имя Франца Клюге…
– О Франце Клюге – забыть! Он исчез и нигде не появится… Я вам приготовил другие документы… Что вы мне скажете о моем сыне?
– Он жив… Лечится от ожогов… Самолет сгорел…
– Ожоги опасны? Я могу ему помочь?
– Опасность миновала…
– У вас есть что-нибудь от него?
– Это было бы неосторожно! Я с ним там не встречался… Перелет был совершен ночью, никто не видел меня в лицо…
– Вы в этом уверены?
– Уверен!
Барон указал мне рукой выход из холла в коридор под каменными сводами. Мы прошли коридор, опять автоматически раздвинулась дверь в стене, в глаза ударил яркий солнечный свет.
От пола до потолка – сплошное стекло. Вся стена – стекло. За стеклом синее небо, перистые облака в вышине, внизу горные луга, еще ниже лес, а на дне долины серебристая лента реки.
В глубине огромный резной письменный стол, поставленный на мощные деревянные медвежьи лапы. Книжные шкафы того же стиля. На глухой стене во всю ее четырехметровую высоту – гобелен. По гобелену искусной рукой вышиты геральдические знаки, кабаньи головы, детали рыцарских доспехов. В центре поля, обнесенного геральдикой, парящий ящер, чудовище из кошмарных сновидений.
Я невольно остановился перед гобеленом. Барон взял меня под руку.
– Мой далекий предок! Обитатель здешних гор… Не каждый может гордиться геральдикой в сто миллионов лет… Останки этого вида найдены в моих владениях! Вы только приглядитесь, как он приспособлен для борьбы за жизнь! За господство над всеми земными тварями… Его царство длилось сто миллионов лет! Мы и тысячной доли не протянули…
Мы прошли к столу, барон указал мне на кресло, сам ушел за стол.
Некоторое время мы сидели молча, разглядывая довольно бесцеремонно друг друга. Наконец последовал вопрос:
– У вас есть необходимость сообщить о своем прибытии?
– Да!
– Каким образом вы собирались это сделать?
– Для этого мне надобно выехать в Берлин…
– Это долго и ненадежно. Я хочу, чтобы там, где мой сын, знали, что я сдержал слово! Рация вас устроит?..
– Нужна мощная рация. У меня ее нет.
– Я вам предоставлю свою рацию, если текст будет зашифрован.
Вот и началось! Время передачи не ограничивалось Центром, волна определена, но это лишь на первое сообщение. Текст – это шифр. Неужели барон добирался до шифра? Безнадежная попытка. Шифровался не прямой текст, а заранее обусловленный. Я записал цифрами нужный мне текст, сообщил, что благополучно прибыл к барону, встречен им, что разработанный маршрут нигде не нарушен. Барон взял листок, пробежал его глазами, снял телефонную трубку с одного из аппаратов на столе и продиктовал кому-то цифры, волну и время передачи. Мне оставалось надеяться, что приказ его будет выполнен беспрекословно.
Он дал мне листок с моей «легендой», с моей биографией и объяснениями моего появления в его резиденции: приехал по его вызову из Бразилии работник одной из его фирм, немец, уроженец тех мест… Соответствующие документы были снабжены всеми необходимыми подписями и печатями. Я получил даже проездные билеты.
…Через несколько дней снова приехал хозяин замка, и мы опять встретились с ним в кабинете.
– Я стер все ваши следы! – заявил он.
Позже он назвал мне сумму, которую обозначил на чеке, переданном Гиммлеру, чтобы никто не искал Франца Клюге.
– Я прошу вас осознать, – подчеркнул он. – Я стер все следы, все остальное зависит от вашего благоразумия…
Меня встретили, доставили в горный замок, скорее даже в убежище от вероятных в далеком будущем воздушных налетов. Рамфоринх любезен, сдержан, краток.
– Когда я увижу своего сына? – спросил он меня.
Ответ на этот вопрос давно был продуман и готов.
– Ваш сын в полной безопасности… Его безопасность гарантируется моей безопасностью…
– Где он?
– Вас интересует территория?
– Нет! У кого!
– У моих надежных друзей!
– Логично! – одобрил барон. – Вы не желаете открывать, кто вас послал?
Я всячески откладывал прямой ответ.
– Я в растерянности! – ответил я ему. – Разве наш человек ничего не разъяснил?
Но с Рамфоринхом такие уловки были бесполезны.
– Я заявил известному вам офицеру, что мне безразлично, кто вы, чьи интересы представляете… Но мне надо знать все детали, чтобы отвести от вас опасность! Вы мне безразличны, я забочусь о сыне!
После паузы короткий вопрос:
– Москва?
Таиться дальше не имело смысла.
– Москва!
– Я был в этом уверен! Что же интересует Москву в Германии?
– Москву интересует, – ответил я, – собирается ли Германия напасть на Советский Союз? И если собирается, то когда?
Рамфоринх улыбался одними губами, глаза оставались холодны и непроницаемы.
– У меня к вам просьба. Когда вы получите ответ на этот вопрос, окажите любезность – поделитесь со мной. Я много знаю, но вот сейчас, сегодня, я не знаю ответа на этот вопрос…
