- Ника, любимая, прошу тебя… - взгляд мужчины напряжен и наполнен пульсирующей болью. Сквозь обжигающие меня слезы, я ощущаю и вижу все, что сейчас чувствует Стас.
Вижу. Но не могу остановиться.
Стас прижимает меня к своей машине, словно понимает – стоит чуть ослабить захват и я навсегда выскользну. Из его объятий и из его жизни.
- Пожалуйста, не уходи, останься со мной.
- Остаться? Я не могу оставаться целыми днями в пустом доме, ожидая твоего звонка – всякий раз с неопределенных или разовых номеров. Стоит мне попытаться перезвонить – автоответчики сообщают, что номера не обслуживаются или не зарегистрированы в сети. Я не могу тебе отправить сообщение, ведь я даже не знаю, куда писать. Это ты называешь «останься со мной»? Если с тобой что-то случится, я даже не узнаю об этом. Я по ночам с ума схожу от страха за нас и за тебя.
Глотая слезы, я все же умудряюсь подпустить в свой голос немного жестких нот. Проигрывать надо красиво, а я сейчас именно проиграла. И пусть Стас просит остаться, но по факту – мы расстаемся.
По какой-то совершенно непонятной причине, он не пойдет на мои условия, хотя…
- Стас, любимый, я очень хочу остаться. Но мне нужна правда. Я не могу жить в неведении. Я так и не знаю, куда ты исчезаешь и с кем проводишь все это время.
- Не с другой девушкой, это точно, - хмуро усмехается Стас и вот в этом я ему верю.
- Я знаю… я чувствую, но сейчас мне надо знать все. Что случилось год назад? Мы до этого были счастливы, так почему все резко изменилось? В чем или в ком дело?
На последней фразе Стас заметно мрачнеет и отводит в сторону напряженный, штормовой взгляд. По тому, как он сжимает губы, я догадываюсь, что и сейчас он не ответит мне на эти простые и прямые вопросы. Мужчина тяжело вздыхает и, как будто, силится что-то сказать.
Или наоборот – скрыть.
Провожу ладонью по его щеке и подушечки моих пальцев приятно царапает легкая щетина. Я теряю остатки трезвомыслия всякий раз, стоит мне ощутить эти прикосновения, но сейчас я не должна поддаваться слабостям. А Стас для меня – одна большая слабость. В нем меня завораживает абсолютно все.
- Ника, есть вещи, о которых тебе пока нельзя знать. Я боюсь подвергать тебя опасности, за твою жизнь боюсь. Не за себя – за тебя. Любимая, все чего я прошу – еще немного подождать. Довериться и не задавать вопросов.
Стас обхватывает ладонями мое лицо, заставляя меня смотреть ему прямо в глаза. В этом раненом взгляде сейчас все – мольба, надежда, отчаяние. И миллион невысказанных слов – тех самых, которые сейчас могут спасти нашу любовь.
- С тех пор, как все изменилось и ты стал приходить ко мне лишь по ночам, я перестала чувствовать, что мы – вместе. Я для тебя – как будто призрак. Ты молчишь и не даешь мне никаких ответов, ты исчезаешь на несколько дней и я не могу связаться с тобой, даже в экстренном случае.
- Если что-то случится, я мгновенно окажусь рядом. Быстрее, чем ты заметишь опасность, - неожиданно взрывается Стас и его серые глаза вспыхивают недобрыми искрами, сулящими беду любому, кто попытается меня обидеть. Последние слова звучат с особым нажимом.
Да вот только сейчас этого мне мало от моего любимого мужчины.
Внезапно он накрывает мои губы жарким и глубоким поцелуем, в котором чувствуется отчаянная решимость меня удержать, не дать уйти. Несдержанное желание, одержимость смешанная с обреченностью. Его сильные руки скользят по моей талии, обнимая меня все крепче. Послушно подчиняюсь этому напору, привычно теряя разум от его горячего языка.
И все же – слишком поздно. Усилием воли, я вырываюсь из его объятий, отталкиваю его руки.
- Все кончено, - сдавленно шиплю я, стараясь не встречаться взглядом со Стасом.
Резко выключается боль, внутри меня ледяной волной разливается пустота.
Как в дурном сне, делаю несколько шагов к своему мотоциклу. Меня пошатывает, словно я пьяна. Сажусь на него, совершенно не думая о том, что мой шлем остался в машине Стаса.
Начинается морось, грозящая вскорости перерасти в серьезный дождь. В другой раз я бы ни за что не села на мотоцикл в такую непогоду, но сейчас я просто хочу раствориться в этой ночной стихии. Завожу мотоцикл и резко стартую, разрывая ксеноновым светом фар густую черноморскую ночь.
- Доминика-а-а! – ветер в спину доносит резкий, надрывный рык Стаса.
«Мультистрада» с каждой секундой послушно уносит меня все дальше от того томительно-сладкого омута взрывной и сумасшедшей любви, в которой я тонула больше двух лет.
Еще через несколько мгновений позади отчетливо слышится длинная автоматная очередь, пронзительным эхом отдающаяся в горах.
Если умудрюсь по пути к дому не влипнуть в аварию и преодолею без приключений мокрый серпантин ночной дороги, то первым делом сменю номер телефона, закрою все старые аккаунты, допишу диплом и … больше никогда не буду влюбляться в мужчин, от которых за версту разит риском и опасностью.
Больше никогда.
Пять лет спустя
- Парецкий, ты меня под монастырь подвести хочешь?
Я в полном отчаянии гляжу на совершенно беззаботную и довольно улыбающуюся физиономию перед собой и уже не знаю, что добавить к своему вопросу. И даже правильный ответ знаю – нет, специально не хочет, но обязательно подведет.
Кирилл и вправду не понимает, что вообще происходит – для него все это несерьезно, очередная игрушка. И наверняка он сейчас скажет…
- Солнышко, ну вот только не надо сгущать краски, все не так уж и плохо. Притормози, а?
Вот ведь наглая морда, еще и скалится во все тридцать два зуба. И не понимает, что это мне сейчас все разруливать. Как именно? Ну тут уже, слава богу, рука набита.
Кандидат в депутаты, Кирилл Парецкий – негласный фаворит предвыборной гонки, любимчик женской части электората и исчадие ада, свалившееся на мою голову в виде клиента и работодателя в одном лице. Я, конечно, еще не с такими проблемными клиентами работала, но тут уж явный перебор в скандальности имиджа.
Правда, отношений с клиентами у меня не было и тут Кирилл – мой очевидный профессиональный ляпсус. За это и отдуваюсь, так что все, в общем-то, справедливо.
- Я бы с удовольствием не сгущала красок, но проблема в том, что ты как будто специально перечеркиваешь ту работу, которую мы все делаем. Кирилл, ну вот что тебе стоит потерпеть еще пару месяцев. Всего пару месяцев до выборов.
- Так я и веду себя – тише некуда. Ну же, Солнышко, улыбнись, не будь такой занудной.
Так это я еще и – зануда? Меня в буквальном смысле всю разрывает от возмущения, но срываться сейчас нельзя. В сотый раз объясняю своему подопечному, что предвыборная кампания – серьезная нагрузка, которую «тянет» сейчас полтора десятка человек и это только – сотрудники штаба. А есть еще внештатные агитаторы, сборщики подписей, студенты-практиканты и немалые суммы денег, которые инвестирует во всю эту авантюру его отец.
