1. Тогда нам было восемнадцать…
Даник подогнал бутылку вина. Гранатового. И не по доброте своей душевной, а потому что сам он такое не пьёт. Да не, вино хорошее, сын гадость не подсунет, просто ему видите ли, сладко. А ей не сладко. Ей в самый раз жизнь подсластить. Лера налила себе второй бокал, откинулась в кресле. Дотянулась до блюдца и взяла двумя пальцами кубик маасдама, закинула в рот. И зажмурилась от удовольствия. Гурманка, хм… Можно было ещё свечи зажечь. Но их же ещё найти надо, потом придумать, куда вставить, поскольку подсвечники она так и не удосужилась купить. А ведь собиралась, давно собиралась. Хотела устроить с Максом романтический ужин, освежить отношения, вдохнуть в них, так сказать, новую жизнь. Не успела, отношения сдулись. Лопнули, как шарик у Пятачка. Да может оно и к лучшему? Лера прислушалась к себе – нет, ни тоски, ни душевной боли она не испытывает. Грусть, да. Но и грустно не оттого, что их пути с Максом окончательно разошлись, а потому что она снова осталась одна.
И сегодняшнее вино, поставленное сыном в качестве презента, было как нельзя кстати. И ничего она не заливала своё горе. Горе заливают, когда печальное событие свершилось прямо вот-вот, и раны сердца ещё кровоточат. А её сердце не только не кровоточило, а даже не саднило. Она просто решила культурно отдохнуть. Выдался свободный вечер, можно себе позволить, ничего не делать. Сейчас, правда, у нее таких вечеров будет гораздо больше, чем раньше. Но этот – первый. Точнее, первый осознанный, и к тому же не загруженный работой. А это значит она не только отдыхает, а ещё празднует свою свободу, такую, когда «хочу халву ем, хочу пряники». Или вот вино пьёт, и никто слова против не скажет. И даже мама не позвонит, потому что Лера предусмотрительно сообщила ей, что будет очень занята. Так что никто не помешает отдыхать. А тем более завтра суббота. Поэтому пятничный вечерок самое то провести за бутылочкой вина. «Ба! А сегодня же тринадцатое!» – вспомнила Лера. Серьёзная дата. Впрочем, все, что должно было плохое случиться, уже случилось. Так что ей все равно, какой сегодня день и число. И пусть хоть сам чёрт приходит, Лера будет сидеть и пить вино. А чёрт, между прочим, мужчина, как никак, так что – Welcome to my home!
Но скоро сидеть просто так и ничего не делать (кроме ленивого потягивания вина из фужера) Лере наскучило. Она вообще не привыкла находиться в бездействии. Дела, они всегда найдутся. Даже когда обедала, она, бывало, просматривала тексты, которые надо править, или читала. А когда же они обедали или ужинали с Максом вдвоём, тот всегда пялился в телевизор. И это вообще не обсуждалось. Леру никто не спрашивал, хочет она смотреть тот или иной фильм, передачу или футбол. Главный в телевизионном выборе у них был Макс, а Лере, мол, какая разница, под какой фон поглощать пищу. Сейчас же тишина оглушала. Лера подумала, может всё-таки включить телек? Но от одной этой мысли её передёрнуло. Все, хватит в ее жизни телевизора! Но в тишине и правда скучно. Надо, пожалуй, включить музыку. Да не какую-нибудь, а весёлую.
Лера открыла крышку ноутбука. Ну-ка, что тут у неё есть? Давненько она не слушала музыку. Ту музыку, что нравится именно ей. Но вместо музыкального файла Лера зачем-то открыла папку с фотографиями. Её вдруг осенило: вот возьмёт сейчас, и удалит все фотки, где они вместе с Максом. С глаз долой из сердца вон! Прочь, прочь, паршивец из моей жизни! Так, вот и дело нашлось! Но тут её внимание привлекла папка под названием «Мамины фото». Мамины? Какие такие мамины? Чьей мамы? Ах да, она же сама просила Даньку, чтобы он оцифровал ее старые фотографии! Ну, сынуля, молодец, сделал все в лучшем виде, несколько вечеров потратил. А потом ей на ноутбук всё и сбросил. Он старался, а она так и не удосужилась посмотреть. Ну вот сейчас она этим и займется! Чем пялиться на Макса, сортируя фотки перед тем, как удалить ненавистные, лучше вспомнить свои детство и молодость. Лера открыла файл, порадовалась, что там тоже всё разложено по папочкам. Часть папок были подписаны только датами, а то и просто год стоял. Некоторые обозначались по названиям знаменательных событий: «Первый раз в первый класс», «Выпускной», «Бабушкин юбилей». «Пионерские». О, а это что? «Ура, мне восемнадцать!»
Лера поспешила открыть именно эту папку. О, так вот почему Даник так ее назвал: первое фото снято ещё и с обратной стороны, где написано её, Лериным, размашистым почерком «Ура, мне восемнадцать!» На фото, цветном, сделанном в ателье, она сама, в голубом парчовом блузоне с чёрной бабочкой и длинными жемчужными бусами, в ушах объёмные пластмассовые перламутровые серьги. На дворе конец восьмидесятых – аксессуары, макияж, причёска – всё стильное и модное до невозможности. На чёлке, которая закрыла половину лица, сильнейший начёс, намертво склеенный лаком «Прелесть». Чёрные стрелки на глазах тянутся к вискам, а яркие голубые тени намалёваны аж до самых бровей. И, естественно, розовая перламутровая помада, купленная, помнится, у цыганок.
А взгляд-то, взгляд – томный и отрешённый. Это ей тогда так казалось, что томный и отрешённый. А на самом деле она закатила глаза к потолку, опустила правый краешек губ, как бы говоря: «Боже, как мне всё это надоело». По правде же, не надоело, нет, а просто обидно было – ну вот как так, ей уже восемнадцать, а суженого всё ещё нет. Одна-одинёшенька, даже на дискотеку не с кем сходить. Разве что с подружками… Но это совсем не то…
Лера вспомнила день своего восемнадцатилетия. Как она его ждала! Ведь восемнадцать, это что значит? А это значит, что на законных основаниях можно выходить замуж! Можно-то можно, да вот только никто не звал. И поэтому обидно.
Но прошло где-то месяца два после дня рождения, и её сокровенное желание исполнилось. Едва-едва постучалась весна, только отпраздновали Международный женский день, как это счастливое событие и случилось. Лерины воспоминания понеслись дальше, чему способствовали следующие фотографии. Март, а погода всё ещё зимняя – на этих фото Лера на лыжах с родителями. И у нее всё то же выражение лица – отстранённая, утомлённая жизнью девушка. Она тогда дала себя уговорить и отправилась покататься в ближайший лесопарк с семьёй, завершить лыжный сезон, как сказала мама. Какие милые фотки! Сестрёнка с папой дурачились и строили рожи, мама от души улыбалась. И только Лера стоит с надутыми губами и даже почти отвернулась. Ну как можно веселиться, когда у неё никакой личной жизни! Восьмое марта впустую прошло, выходные приходится с родителями (под маминым строгим оком!), да с малявкой-сестрой проводить. И это притом, что ей уже стукнуло восемнадцать!
