На улице было так холодно, что сигарета примерзала к пальцам, а дым обжигал лёгкие морозным воздухом. За те несколько минут, за которые можно было максимально быстро докурить предварительно размятую в пальцах сигарету, Стас так замёрз, что, казалось, даже сердце билось медленнее, с трудом проталкивая загустевшую кровь по венам и артериям, а мысли и вовсе остановились, создавая ощущение пустоты внешнего пространства.
Он и сам толком не понимал, зачем курит. Несколько лет назад, когда он взял в руки первую сигарету, подражая дворовым пацанам старше себя, ему казалось, что это делает его старше, круче, взрослее, хотя неизменно кашлял от дыма и не любил, когда руки пахли табаком. Сверстники смеялись над ним, потому что он заикался с раннего детства, а отца, который сказал бы ему не обращать на них внимания или даже посоветовал бы набить обидчику морду, у него не было. Заикание сделало его молчаливым и привило привычку слушать собеседника, поэтому старшие приняли его в свою компанию. Он не болтал о всякой ерунде, перебивая всех, а слушал и иногда кивал в знак согласия и довольно быстро прослыл «хорошим парнем», которого уважали даже хулиганы. Ростом и широкими плечами Бог парня не обидел, отчего Стас выглядел старше и серьёзнее, и ему даже драться особо не приходилось: поводов не было.
Через несколько лет, когда он сам попал в категорию «старших», необходимость курить, чтобы быть в компании «своим» отпала, и осталась только привычка разминать сигарету пальцами и носить с собой зажигалку. Летом курение не очень мешало, так как можно было сделать несколько затяжек на ходу, а вот зимой Стасу все чаще приходила в голову мысль бросить, и иногда он вообще не понимал, зачем по нескольку раз в день выходит на улицу и трясётся от холода. Докурив, он поискал глазами урну, как обычно брезгливо поморщившись от того, что она уже была битком набита окурками, и собирался вернуться в угрюмое обшарпанное здание, на котором красовалась гордая надпись «Дом Культуры».
– Извините, пожалуйста, вы не подскажете, главный вход в здание здесь или сбоку? – раздался за его спиной девичий голосок, – а то я тут в первый раз.
Стас обернулся. Девушка выглядела слегка растерянной. То, что она была не из этого района, было понятно сразу – местный контингент одевался больше в тренировочные костюмы с лампасами и надписью “Adiblas”, разлапистые кроссовки и неопрятные дешёвые куртки с китайского рынка. Парни носили трикотажные шапки на макушке, а девушки натягивали их на глаза, хотя можно было и наоборот, местная мода это допускала. И туфли на каблуках с тренировочными штанами тоже было допустимо, и дымящаяся сигарета в углу рта – о, это особый шик!
Куда большим отличием был даже не внешний вид, а то, как именно она обратилась к Стасу. «Извините», «пожалуйста», да ещё и на «вы»! Точно не местная.
– А в– в– вот тут и есть г– г– г– лавный в– в– вход, – заикание всегда усиливалось, когда Стас нервничал, хотя было непонятно, с какой стати ему нервничать в этой ситуации. Незнакомая девушка спросила, где вход в здание, он ответил, ничего серьёзного не случилось. Если бы он имел привычку анализировать свои мысли, то, наверное, ему пришло бы в голову, что ему стало неловко перед ней. И за своё курение, и за куртку с китайского рынка, и за обшарпанное здание, и в целом за «контингент» района, в котором он родился и вырос, но он такой привычки не имел. Как, впрочем, и большинство из нас.
– Спасибо, – девушка улыбнулась в ответ, скорее всего даже не подозревая об ощущениях, которые её простой вопрос вызвал в этом парне. Надо сказать, он сразу показался ей «хорошим». Или, вернее будет сказать, «безопасным».
Было совершенно очевидно, что им придётся войти в обшарпанную дверь вместе, потому что Стасу давно пора было вернуться на репетицию, а другого главного входа в здании не было.
– А вы здесь работаете? – судя по всему, девушка не испытывала проблем в общении с незнакомцами, – уже вечер, а вы всё ещё тут.
– Н– н– нет, – Стас опять смутился, непонятно от чего, – я н– н– на реп– п– петиции, у н– на– ас группа, музыкальная.
– О, неужели «Пропеллер»? Мне как раз туда, на репетицию, и надо! К Владу, – на этой части фразы смутилась девушка.
Ну конечно, к Владу! Стас даже глаза закатил и головой помотал. Все девушки всегда приходили на репетицию именно ради Влада, все «западали» на его харизму и самомнение. Обычно Стаса это никак не заботило, он просто играл свою часть песни, причем играл хорошо и по праву считался одним из лучших бас-гитаристов города, но «лицом» группы был, конечно, Влад, солист и автор песен. Именно он принёс «Пропеллеру» известность, концерты и поклонниц. Поклонницы поклонялись и покупали билеты, что позволяло группе оплачивать аренду зала и пить хорошее пиво после концерта. Если они приводили с собой друзей и знакомых, то хватало ещё и на хорошие афиши, и со сцены Влад выражал им благодарность, а за глаза отзывался о них нелестно и пренебрежительно, что неприятно удивляло не только Стаса, но и остальных участников группы. Они даже как-то попробовали обсудить это с Владом, но тот отмахнулся, мол, что вы так заботитесь о «черни», они платят за билеты и это все, что лично ему, Владу, от них нужно. На этом дискуссия закончилась, но неприятные ощущения остались, и иногда, когда Стас наблюдал поклонниц, чуть ли не рыдающих при виде Влада, ему хотелось, чтобы они узнали, как на самом деле к ним относится их кумир, со сцены красиво поющий песни про любовь и возвышенные чувства.
Девушка, как ни странно, заметила реакцию Стаса на имя солиста, но ничего не сказала. Они поднялись на второй этаж. Стас галантно открыл перед ней дверь репетиционного зала, увидел, как вошедшую заметил Влад и приветственно ей улыбнулся и, к удивлению для самого себя, поймал себя на лёгком ощущении сожаления и досады, что эта девушка пришла не к нему. Было бы здорово, если бы она пришла послушать именно его, а может, и не только послушать.
Репетиция музыкальной группы, не той, что колесит с концертами по миру и продаёт пластинки миллионами экземпляров, а маленькой, известной в пределах района или города – занятие довольно скучное для посетителей, даже если они сами себя считают фанатами конкретно этих музыкантов. Ты сидишь в зале и пытаешься получить удовольствие от того, что происходит на сцене (если сцена вообще есть), но сам процесс тебе непонятен, потому что там либо ничего не происходит, кроме того, что гитарист с серьёзным лицом подкручивает какие-то винтики на гитаре, а ударник невпопад колотит палочками по барабанам разного размера, либо они начинают что-то играть, и это «что-то» даже отдалённо напоминает мелодию, потом резко останавливаются, злобно переговариваются друг с другом, начинают заново, опять останавливаются и если ты за два-три часа репетиции услышал хотя бы одну песню, сыгранную хорошо и до конца, считай, тебе повезло. Но, наверное, посетители репетиций не размениваются на такие мелочи, как «целая песня», для них главное – прикоснуться к прекрасному.
