Самая смелая фантазия
не в силах представить
себе тех необычайных
и диковинных случаев,
какие встречаются в
обыденной жизни…
АртурКонан Дойль
Горный склон был уже близко. Дряхлое, уставшее тело влачилось по холодным уступам. Иногда он взывал к помощи, но понятное дело, что здесь, вдали от всякого людского общества, ему никто не придёт на выручку. И от этой мысли он долго не мог отделаться. Казалось, что он вот-вот остановится и упадёт. Что-то помогало ему держаться, словно кто-то протягивал руку помощи, или позволял опираться на свою спину.
Путник вздохнул, решив сделать небольшой перерыв. Тело его нуждалось в отдыхе, хотя он прекрасно понимал, что не может надолго останавливаться, поскольку быстро превратится в ещё один кусок льда. В стареньком пальто лежало маленькое, аккуратно сложенное письмо. Почерк был искусный, словно каждая буква была в особом неповторимом стиле, одним словом шедевр каллиграфии.
Старик посмотрел вокруг, а затем, убедившись, что рядом никого нет, принялся в который раз перечитывать письмо.
«Это моё письмо тебе, дорогой Харальд. Тебе должно быть не терпится узнать, что же нового у меня, каких людей я тут встретила. И я расскажу тебе всё. Ведь, по правде говоря, дома всегда лучше, чем где-либо. Этот материал довольно ценный и быть может стану главным редактором, если шеф оценит.
Я здесь познакомилась с кучей интереснейших людей. Каждый из них словно самородок. Не встретила ещё не одного похожего. Они любят гостей, уделяют им много внимания. Тайша согласилась мне рассказать немного о вьетнамском быте. Они такие церемонные, столько всего нужно сделать, чтобы соблюсти все традиции. Должно быть соблюдено равное количество блюдец для чая и тарелок для еды. Так что весь процесс подготовки в разы дольше процесса поедания пищи.
Готовят они буквально из всего. Но чаще всего это овощи и мясо. Они утверждают, что едят это почти каждый день и им порой надоедает, а я поражаюсь, насколько это вкусно. И когда вернусь, буду готовить всё это дома. Ты ведь не против? Я знаю, что не против. К тому же тефтели и рыба мне уже слегка приелись. Тайша поделилась со мной рецептом приготовления. Сначала я спросила, где купить книгу с их рецептами, на что она рассмеялась, а потом пояснила, что во Вьетнаме такие книг и никто не пишет, поскольку эти рецепты знает каждая хозяйка. Я в тот момент ужасно покраснела.
Знаешь стыдно признать, но, похоже, хозяйка из меня не очень. Даже если моя еда и вкусная, то я недотягиваю до Тайши, с её удивительным чутьём. Она ничего не отмеряет и никогда не пробует, до того как приготовится. И при этом всякий раз у неё выходило так чудесно. Даже не знаю, смогла бы я так научиться готовить. Хотя знаешь, всё же я не променяю нашу маленькую элегантную Швецию на этот специфичный Вьетнам.
Кстати сказать, сама Тайша признаётся, что у них очень дешёвая еда продаётся на улице. И большинство вьетнамцев вообще кушают только в кафе. А между тем еда там вполне вкусная и ничем не хуже. Многие даже кухонь не покупают, чтобы не тратить зря деньги. Просто едят в кафе. Дёшево ведь.
Сами они приветливые, рады туристам. По сравнению с рядовыми шведами эти простые вьетнамцы кажутся такими живыми и настоящими.
Я видела древние храмы, столько в них всего интересного. Всё осталось нетронутым, несмотря на долгие годы. Здесь царит какая-то удивительная атмосфера. Словно погружаешься в прошлое, но при этом не покидаешь настоящего. Здесь так ценят тишину, спокойствие, уважают старину и чтят предков. Если бы европейцы были хоть немного похожи на азиатов! Я не говорю о том, что у нас нет вежливых и правильных людей в Стокгольме, просто здесь они повсюду и это сразу чувствуется, куда бы ты ни зашёл. Словно это есть в самом воздухе, в травах, в злаковых культурах.
Я сделала много снимков и приложу их к статье. Это будет очень здорово. Только представь на главной странице моё имя и фамилия. Между прочим, твоя фамилия, мой дорогой Харальд. Для меня всегда было гордостью её носить. И чего другие женщины так не делают. Я-то тебя знаю, ты ведь любишь все эти мелочи. Да и я к ним привыкла. Потому что не умею по-другому. Наверное, такими мы и умрём. Но не будем о плохом.
Я вернусь уже скоро, ты ведь сможешь встретить меня и помочь с багажом. Все данные у тебя есть, если помнишь, то в прошлом письме я их писала. И вот что ещё, возьми с собой Свена. Он, наверное, сильно скучал по мне, я к тому же обещала показать ему аэропорт. Он хотел погулять и посмотреть там всё, мы ведь не откажем ему в этой маленькой детской радости, правда, ведь?
Жду встречи с нетерпением, ваша Эрика»
Харальд дочитал и еле заметно улыбнулся. Ему стало тепло, теперь и никакой огонь ему был не нужен. Это письмо было её последним. Она вернулась из Вьетнама и больше так никуда и не полетела. Или может, полетела, но быть уверенным Харальд не мог.
Ему не хватало её простого обаяния, босых ног бродящих по квартире в полуночный час, аромата цветов Прованса, которыми пахла её одежда. Он, кажется, знал каждую складочку, каждый сантиметр её одежды. Всё это было таким родным и знакомым. Он уже не плакал, не смеялся, а просто испытывал что-то. Харальд и сам не понимал, что это на него находит.
Все эти морозные пейзажи нагоняли на него тоску, а холода заставляли его дёргаться во сне, не давая организму как следует отдохнуть. И сейчас он был почти истощён. Он начал свой путь, с целью найти её. Но сейчас, как ему бы не было досадно и стыдно, он хотел просто выжить и вернуться домой. А что ещё остаётся, когда всё обрушивается на тебя, и нет возможности свершить задуманное?
***
Многие из нас откладывают что-то, оставляют до лучших времён. Но разве мы можем винить их в этом? Ведь человек порой не готов изменить всё тут же. Для него должно произойти что-то такое, что подвигнет его. На ровном месте эти перемены не произойдут. Всему своё время, как говорится. И сейчас именно это и осознавал уставший и обессилевший старик, забредший в своих поисках невероятно далеко.
Но кое-что он всё же должен был сделать для неё. Этим внушил бы надежду и себе и ей. Он вспомнил о сыне, с которым так давно не виделся. Свен уже был не юным мечтателем, а взрослым мужчиной, со своей жизнью и сильным характером. И Харальд верил, что сын сможет сделать намного больше, чем он. Ведь не зря же весь этот путь. Сын должен узнать всё за него, найти, наконец, ключ к разгадке всего происходящего.
***
Харальд потянулся рукой в рюкзак и нащупал там магнитофон. Он осторожно извлёк его и поставил перед собой. Аппарат буквально сразу покрылся снежными хлопьями. Надо было торопиться, пока от холода техника не перестала работать.
