ХАРАКТЕРИСТИКА ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА
КУРСАНТА ШОН[1]
Игоря Петровича Глеймана
Глейман Игорь Петрович, 1924 года рождения;
Полных лет – 16;
Место рождения: город Москва;
Национальность – русский; родной язык – русский;
В другом подданстве или гражданстве не состоял;
Социальное происхождение – из служащих;
Партийное положение: член ВЛКСМ с 1939 года;
Комсомольским взысканиям не подвергался;
Образование – неоконченное среднее;
Владеет немецким языком, степень владения – свободная;
Под судом или следствием не состоял;
За границей не был;
За участие в боях против немецко-фашистских оккупантов награжден орденом Красной Звезды (Приказ № … от 28.06.41 г) и наградным оружием (пистолетом «Астра» № …) (Приказ № … от 01.07.41 г);
Взысканий не имеет;
Холост;
Родственники:
Мать – Надежда Васильевна Глейман, в девичестве Петрова. Служащая;
Отец – Петр Дмитриевич Глейман. Кадровый командир РККА, подполковник.
В период с 25 июня по 1 июля 1941 года И. П. Глейман участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками во Львовской и Житомирской областях, был несколько раз контужен, но остался в строю. Зарекомендовал себя положительно. Проявил себя как умелый, смелый, дисциплинированный воин. Инициативен. Проявил значительные организаторские способности. Пользовался авторитетом среди товарищей. Политически устойчив. Энергичен. Хорошо умеет владеть собой, импульсивен, но контролирует себя. Способен быстро ориентироваться в незнакомой обстановке и принимать правильные решения. Трудности военной службы переносил стойко. Умеет хранить секреты.
В ходе личного знакомства и бесед с контролером (лейтенант госбезопасности В. С. Морозов) показал себя эрудированным во многих областях (в том числе в военном деле). Свободно участвует в разговоре на различные темы. Общителен. В своих высказываниях откровенен, принципиален. Мысли излагает четко и последовательно. Умеет расположить и заинтересовать собеседника. По отношению к окружающим честен и объективен.
Свободно владеет немецким языком, имитирует саксонский диалект.
Стреляет из любого вида оружия, выбивает не менее 90 очков.
Владеет первичными навыками рукопашного и ножевого боя.
Морально устойчив, в быту скромен до аскетизма. В коллективе пользуется уважением.
Произведена спецпроверка по линии НКВД на Глеймана И. П. и его близких родственников (список прилагается). Компрометирующих материалов не получено.
Предложение о зачислении на службу в органы НКВД воспринял серьезно, с чувством глубокой ответственности.
Согласно заключению ВВК[2]признан годным к оперативной работе, здоров.
Первичная рекомендация для зачисления в ШОН подписана майором госбезопасности И. М. Ткаченко[3].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На основании результатов проверки и изучения Глеймана Игоря Петровича —
Полагаем:
Зачислить И. П. Глеймана, 1924 г. р. в органы НКВД слушателем специальной школы[4].
Курсанта ШОН И. П. Глеймана, 1924 г. р. по своим личным качествам целесообразно использовать на оперативной работе.
* * *
– Глейман! К командиру! – проорал дежурный, едва просунув голову в приоткрытую дверь аудитории. И тут же исчез.
– Михаил Петрович, разрешите? – обратился я к преподавателю радиодела.
Старичок препод, в мешковатой форме без знаков различия, кивнул.
– Конечно, идите, Игорь. Владимир Захарович ждать не любит!
Вызов к командиру – это святое! В нашем странном учебном заведении, где средний возраст наставников – пятьдесят-шестьдесят лет, а учеников – всего шестнадцать годков, где все поголовно ходят с «голыми» петлицами и не принято обращение по званиям или должности, а только по имени-отчеству, исполнительность поднята на самую большую высоту.
Дежурный мог не спрашивать разрешения преподавателя для обращения к группе, что является обязательным даже в обычной средней школе, не говоря уж о военных училищах, но при этом все распоряжения старших выполнялись только бегом.
Побегу и я – начальник спецшколы действительно ждать не любит. К счастью, за прошедшие с памятных июньских событий пару месяцев мне удалось почти полностью восстановить физическую форму, и быстрая трусца по коридорам да лестницам больше не приводила к одышке, обильному поту и красным кругам перед глазами, как было со мной сразу после поступления на учебу. Два немолодых преподавателя физподготовки работали над моим восстановлением жестко, настойчиво, но очень аккуратно. Думаю, что пятикилометровый кросс по сильно пересеченной местности мне пока не по силам, но пешочком, в спокойном темпе, с туго набитым рюкзаком я уже несколько раз «прогуливался». Километров по двадцать… И ничего – остался жив!
Вообще, конец лета для меня пролетел-прополз спокойно – все улеглось в душе, муть осела, и холодная ярость уже не опаляла мозг. Эмоции пришли в равновесие с сознанием.
