Наталья КалининаСтеклянный омут
ПРОЛОГ
1950 год
– Стешка, ты погляди‑ка только! Откуда она взялась? Отродясь в нашем озере не водилось птиц таких. – Валентина от возбуждения даже подпрыгивала на месте, рискуя опрокинуть наполненную лесными ягодами корзинку, поставленную у босых ног. – Лебедка никак! Прилетела откуда‑то.
– Тише ты, тише, – шикнула на Валентину Стеша, заметив, что корзинка опасно накренилась и поползла по склону, покрытому скользкой от непросохшей росы травой, к озеру. А ну‑ка просыплет ягоды, так мамка ругаться будет! Мать еще с вечера поставила в деревянной кадке тесто для ягодного пирога. Будет им сегодня за обедом радость. Если, конечно, Валька не опрокинет корзинку и не оставит всю семью без сладкой начинки. С младшей сестрой нужно быть строгой, иначе и не слушает.
– Стешк, да ты погляди, погляди, она сюда плывет али как? У‑у‑у, какая красавица! Вот бы потрогать!
– Как же, потрогаешь, – фыркнула Степанида. – Как ее приманишь?
– Хлебом! – не унималась младшая сестра. Сев прямо на траву, она поставила корзинку себе на колени и принялась в ней копаться.
– Тише ты, чучело! Ягоды передавишь! – зашипела Степанида и протянула руку, чтобы забрать у сестренки корзинку. Заругается мамка, как пить дать, заругается! Увидит передавленные ягоды и даст им нагоняю. Вальке – за то, что влезла лапами в ягоды, ей, Степаниде, за то, что не следила за младшей. А как она не следит? Следит! Только Валька разве слушает? Делает все, как ей на душу ляжет. Разница между ними год всего. Почти незаметно. Вот если бы годков пять… Тогда бы почитала Валька Степаниду как старшую. А то почти погодки… Ох, тяжела судьба Степаниды! Следить надо за сестрой, строгой быть. А самой‑то хочется так же проказничать, как Вальке. Но мамка часто напоминает, что она, Степанида, старшая, негоже ей озорничать!
– Нету хлеба! – проворчала Стеша, забирая корзину себе. – Сама же последнюю краюху съела! Все до крошечки, забыла?
– А ягоды птицы едят? – нашлась тут же Валька, с вожделением глядя на темно‑синие с сизым налетом черничные ягоды.
Птицы ягоды едят, но вот понравится ли лебедю черника, Степанида не знала. Правда, признаваться в этом Валентине не стала. Скривила губы в усмешке:
– Где это видано, чтобы лебеди чернику ели!
А Валентина, в какой уже раз, подумала о том, что было бы здорово научиться усмехаться, как старшая сестра. Чтобы вот так без слов выразить и свое превосходство, и унизить того, кому усмешка предназначена. С соседом Васькой Козловым у нее уже давно велась война. Ни дня не проходило без того, чтобы хулиган Васька не придумал, как задеть ее: то комом сырой земли в нее метнет, то крикнет что‑то обидное. Валентина поначалу злилась и плакала, а потом решила сменить тактику и одаривать врага презрением. Подружка Аська считала, что Васька давно в Валю влюблен. Глупости, конечно, болтает… Но глупости‑то глупостями, а грели ее такие слова. Васька, несмотря на скверный характер, был красивым. Наверное, самым красивым мальчиком в деревне. И Валя сама не поняла, когда перестала видеть в нем только врага… Ох, как бы усмехнуться вот так, чтобы потом Васька мучился совестью, сох бы по ней, Валентине, как осенний лист. А она будет проходить мимо него гордо. И лишь вот так со значением усмехаться…
Видимо, задумалась она о своем надолго, потому что Степанида вдруг ткнула ее в бок.
– Ой, уплывает, – спохватилась Валентина, увидев, как лебедь развернулся к ним хвостом и поплыл к противоположному от них берегу озера.
– Ну а что ж ты думала, с тобой будет здороваться? Пойдем‑ка домой, мамка уже заждалась.
По дороге Валька вдруг остановилась как вкопанная, так что идущая по узкой тропе за ней Степанида чуть не уткнулась ей в спину и не просыпала ягоды из корзины.
– Чего встала? – зло зашипела она в спину сестре. Но Валентина будто не услышала. Развернулась и, смешно тараща темно‑синие, что та черника, глаза, страшным шепотом произнесла:
– Я знаю, кого мы видели!
– Где?
– Да на озере! Не лебедя мы видели, а Хозяйку. Саму!
– Скажешь еще – Хозяйку, – недоверчиво протянула Степанида. Но в душу закрался червячок сомнения: а вдруг и правда видели они Хозяйку?.. Откуда бы лебедю взяться? А старики сказывали, что озеро охраняет в виде лебедушки Хозяйка. Будто были окрестности давно‑давно заселены злыми духами, от которых шли одни несчастья всем. И ходили эти духи в мир из преисподней, врата в которую в озере спрятаны. А с тех пор как появилась Хозяйка, мир и покой воцарились в этих местах. Да только, говорят, с Хозяйкой‑лебедью тоже не все так просто…
– Давай только мамке сказывать не будем, что мы видели, – попросила вдруг Валентина. – Вдруг заругается?
– Отчего ж ей заругаться? – удивилась Степанида. – Мы же ничего не сделали. Ягоды вон принесем…
– Мамка скажет, что это все наши выдумки.
И то правда: Валентина горазда была выдумывать истории, подчас такие невероятные, что все только диву давались. Любила она сказывать их, да только мамка ругалась за «вранье». Скажи Валька сейчас, что видели они на озере лебедя, мамка не поверит и опять ругаться станет.
– Давай, – согласилась Степанида, перекладывая из одной руки в другую корзинку. – Может, не Хозяйка то вовсе была…
…Ах какой страшный сон привиделся Стеше в ту ночь! Снилось ей, будто идет она по ночной дороге в непроглядной темени в сторону леса. Якобы опять за ягодами. Но на половине пути понимает, что вовсе не за ягодами идет, и не в лес вовсе, а к озеру. И как только понимает это, необъяснимая тревога наполняет ее душу, разъедает сердце нехорошим предчувствием, выплескивается на щеки слезами. Что есть духу припускает Степанида вперед, хотя все ее существо желает повернуть назад – в дом, в теплую постель. Но она бежит, накалывая босые ноги о былинки и сбивая их о камни, но совсем не чувствует боли. Успеть бы, успеть… Вот и крутой спуск, по которому она едва не катится кувырком. В последний момент хватается за какой‑то куст и спускается уже осторожно. Под ногами сырая трава, пружинящая, будто болотистые кочки. А вдалеке маячит тусклый огонек, который словно приманивает Стешу. Страшно! Но поворачивать назад уже поздно, да и тревога толкает ее в спину. Беда, ой, беда – ноет сердце. Степанида спускается к воде и видит: свет приближается к берегу – к тому месту, где стоит она. И вот уже девочка различает, что плывет к ней лебедь, от оперения которого исходит свечение, похожее на нимб. Диковина какая! Бывает ли так? И только Степанида думает, что не бывает, как замечает, что вовсе это и не лебедь, а отражающаяся возле самого берега в воде луна. Чудеса да и только! Померещится же. Степанида переводит взгляд с воды на небо и замечает, как оно черно – даже звезд не видно. Но как же тогда в воде может отражаться луна? Или она упала в озеро? Степаниде в тот момент так и думается, что луна находится не на небе, а в воде. Но развить мысль дальше она не успела, потому что вода забурлила так, будто из глубины поднимался огромный зверь. Водяная кромка озера словно приподнялась, на мгновение замерла, и вдруг вода образовала чудовищную своими размерами воронку. Крики, стоны, хохот наполнили тишину. Степанида хотела бежать от ужаса, да только ноги ее будто приросли к земле. И вдруг из той воронки кто‑то протянул ей руки, а потом мелькнуло лицо с искаженными страхом знакомыми чертами. Валюшка. Ее младшая сестра Валя. Как, как она оказалась в той воронке? «Спаси меня», – послышалось ли сквозь стоны и крики, наполнившие тишину? Степанида бросается вперед, позабыв о страхах. Да только неведомая сила отталкивает ее назад. «Это ее путь», – слышит она чей‑то спокойный, наполненный водным журчанием голос. «Хозяйка… Ее время пришло».
