Десять лет назад
«Металлурги»
уже час держали зал в экстазе, доводя публику до точки кипения. Выступавшая на
разогреве невнятная группа с невразумительным названием не сумела вызвать даже
хлипких аплодисментов. Зато когда на сцену поднялись «монстры» рока, фанаты взрывными
воплями заглушили первые аккорды.
Ради
такого события Макс отказался от поездки в Питер, которой родители собирались
премировать его за поступление в универ. Но что может быть лучше редкой
возможности увидеть живое выступление любимой группы? Друг Мишка даже сумел уговорить
старшего брата-байкера дать на вечер жилет из потертой кожи, увешанный цепями и
заклепками, – предмет восхищения и зависти обоих друзей. И теперь этот
потрясный жилет непотрясно болтался на тощем Мишкином торсе. В байкерской вещи
друг чувствовал себя крутым и не смущался того, что выглядит не металлистом, а
пугалом. Макс же оделся скромнее, но тоже ништяк: в потертые джинсы и черную
футболку с символикой группы. Хоть от подобного жилета тоже не отказался бы.
Солист «Металлургов» Шуруп в
спецовке и буденовке, из-под которой неопрятно торчали белесые патлы, мощно
ревел про девушку-циклопа, скакал по сцене как буйнопомешанный и размахивал
молотком. Эту песню, единственную у группы, Макс не любил. И дело было не в
параноидальном тексте, а в чем-то другом, на уровне неясных ощущений, словно
песня и душа вступали в непримиримый диссонанс.
Макс оторвал взгляд от сцены и
скосил глаза на стоявшую неподалеку девчонку-ровесницу, которую заприметил еще
на входе в зал. У девушки были алые волосы, белый топ облегал небольшую грудь и
открывал плоский живот, а расклешенная клетчатая юбка заканчивалась там, где
начинались бесконечной длины ноги. Когда юбочка чуть колыхалась, из-под нее
выглядывали резинки чулок, и сердце Макса будто проваливалось в желудок. Миха тоже
заметил девушку и, указав на нее заостренным подбородком со зревшим на нем
внушительным прыщом, проорал Максу на ухо:
– Ништяк
чувиха!
Девушка,
будто его услышав, внезапно оглянулась. Друг тут же расплылся в улыбке, и Макс
едва сдержал порыв ткнуть его локтем в живот. Красавица смерила взглядом Мишку
и скривилась. Не помог байкерский жилет! Но прежде чем отвернуться, она вдруг
улыбнулась Максу. Сердце из желудка подпрыгнуло к горлу, ладони вспотели, и
Макс нервно вытер их о джинсы.
– Подумаешь,
фря! – обиженно фыркнул друг. И по тому, как он засопел, стало ясно, что его
сразила обида. Но, к счастью, Миха был отходчив: уже в небольшой перерыв между
песнями заявил, что сгоняет к барной стойке за пивом.
Макс одобрительно кивнул. Пива ему
не хотелось, но, пока друг будет пробираться к барной стойке, а потом обратно,
роняя капли из переполненных стаканов на толпу, можно подкатить к девчонке.
Макс
прокашлялся и, шалея от несвойственной ему отчаянной храбрости, сделал шаг к
девушке. А потом еще один.
Их
разделяло всего каких-то полметра, оставалось обогнуть вклинившегося между ними
лысого чувака. Макс набрал воздуха в легкие, чтобы на выдохе произнести
приветствие, но ударник «Металлургов» с такой силой засадил по установке, что
от неожиданности кто-то рядом вскрикнул. Одновременно с этим толпу яркой
вспышкой ослепил прожектор. Но когда дезориентированный Макс, щурясь и моргая,
огляделся, то увидел опустевшие сцену и зал.
– Мих?..
Голос
гулко отрикошетил от стен и раскатился по пустому помещению.
– Черт,
где все?!
Макс
в растерянности потоптался на месте, а потом двинулся к выходу.
Дверь наружу оказалась распахнута,
но шума голосов слышно не было. Только откуда-то донеслось приглушенное
завывание, которое тут же растворилось в плотной тишине. Макс вышел и оторопело
замер, обнаружив, что улица пуста. А где фанаты, поджидающие кумиров в надежде
урвать автограф? Разве после концертов так быстро расходятся? А как же
перетереть впечатления, сфотографироваться группками на фоне афиши, с которой
таращился Шуруп в окружении брутальных собратьев-«Металлургов»?
Несмотря
на поздний час, было достаточно светло. Сумерки мягко разливались по пустой
улице графитными тенями, не заштриховывая, а лишь пряча под полупрозрачную
вуаль очертания. Макс вытащил телефон и набрал Миху, но абонент оказался
недоступен. Что ж такое? Уже спустился в метро? И как это не похоже на Мишку!
Что-то, а крепкая дружба связывала их аж с первого класса, вряд ли Миха кинул
бы так товарища. Макс снова позвонил и опять наткнулся на механический голос.
Досадуя на друга, на «Металлургов», зажмотивших добрую половину концерта, на
обломавшуюся перспективу знакомства с понравившейся девушкой, он направился в
сторону остановки, к которой уже бесшумно подкатывал автобус. Показав проездной
хмурому водителю, Макс занял в пустом салоне место у окна и расстроенно
прислонился виском к холодному стеклу.
Город
таял в полумраке, который пятнал свет фонарей. Автобус долго болтался по
улицам, нигде не останавливаясь, но Макс, погруженный в мысли, не придавал
этому значения. В сгущающейся до жемчужного оттенка дымке за окном плавали
силуэты, и, когда о стекло что-то мягко ударилось, он вздрогнул и очнулся.
Торопливо бросив взгляд на часы и увидев, что прошло не больше пятнадцати
минут, успокоился.
– Эй!
Какая следующая остановка?
– Твоя,
– внезапно кто-то ответил рядом. Макс нервно оглянулся и никого не увидел. В ту
же секунду из динамиков раздался скрежет, а затем мелодичный женский голос
объявил:
– Улица
Авиаконструкторов.
Авиаконструкторов…
Эту остановку года два назад убрали, изменив маршрут, что доставило много
неудобств жителям микрорайона: приходилось идти пешком добрую часть пути. Ради
возвращения старого маршрута жители куда только ни писали. И, видимо, своего
добились. Как кстати, потому что Максу хотелось вернуться домой как можно
раньше – завалиться в расстроенных чувствах на кровать, нацепить наушники и так
уснуть.
Квартира,
как он и надеялся, встретила его тишиной: не оправдались опасения, что мама
решит его дождаться. На холодильнике висела прикрепленная магнитом записка от
родителей, что рано утром они уедут на дачу, суп и котлеты в холодильнике, а в
морозилке – пельмени. Макс улыбнулся, вытащил из кастрюли прямо пальцами котлету
и, холодную, отправил в рот. Мама всегда готовила вкусно, но сейчас котлета
отчего-то показалась пресной, будто в нее забыли добавить соли, перца и лука.
Или это ему в расстроенных чувствах все казалось безвкусным?
Макс
тихо пробрался к себе и, чувствуя связывающую по рукам и ногам усталость, упал
в постель. За окном раздался отдаленный вой сирены, будто по ночным улицам
промчалась «скорая» или пожарная. А затем на него тяжелым одеялом навалилась
тишина.
