Вера Шервашидзе - Столетие французской литературы: кануны и рубежи

Столетие французской литературы: кануны и рубежи
Название: Столетие французской литературы: кануны и рубежи
Автор:
Жанры: Монографии | Культурология | Языкознание | Литературоведение
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2015
О чем книга "Столетие французской литературы: кануны и рубежи"

В монографии освещаются ключевые явления во французской литературе на протяжении целого столетия – от рубежа XIX до рубежа XX веков. Методология подхода обусловлена законом «границ и переходов» Бахтина; границы организуют все пространство семиосферы, ее иерархию и функционирование. Инновационные субструктуры или «пограничные», маргинальные явления (М. Фуко) приводят к бифуркации, к «большому взрыву». Достаточно вспомнить об эстетических революциях, непрерывно «взрывающих» культурное поле – декаданс/авангард/модернизм/постмодернизм/литература «переходного» периода. Маргинальные явления, вызревающие на границах, обновляют литературу/искусство, интегрируя хаос и конструирование.

Монография предназначена для специалистов, преподавателей и аспирантов гуманитарных факультетов. Она может быть использована при подготовке дипломных, а также диссертационных работ и различного жанра научных исследований.

Бесплатно читать онлайн Столетие французской литературы: кануны и рубежи


© Шервашидзе В. В., 2015

© Издательство «ФЛИНТА», 2015

* * *

I Глава

Кануны и рубежи. Декаданс

На рубеже 19-20 веков начинается новая эра во французской литературе, обусловленная радикальной сменой парадигм… Наступило великое разочарование в неограниченных возможностях разума, в рамках которого европейское художественное сознание держалось на протяжении четырех веков, начиная с эпохи Возрождения. Эти изменения взорвали культурное поле 90-х годов, вызвав эстетическую революцию – декаданс, который складывается под влиянием философии А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона. Идеи интуитивизма Бергсона утверждали превосходство интуиции над разумом, художественного познания над философией, и концепт длительности разрушал историческое время, провозглашая вечную незавершенность в становлении бытия. Ницше определял искусство как триумф воли человека, как «попытку причесать хаос», внести в него пестроту красок и значений[1]…Мир, в философии Ницше, является содержанием нашего сознания: «Человек отражается в вещах, все, что ему отбрасывает его отражение, кажется ему прекрасным»[2]. Шопенгауэровская картина мира – «пространство, время, число…не существуют вне нашего сознания» – трактует мир как «представление сознания». «Внешний мир потерял реальность и превращается в систему субъективных представлений». Шопенгауэр, выросший из романтизма, во многом унаследовал фихтеанскую концепцию мира как отражение романтического «я»; «мир, – писал Фихте, – становится системой зеркал»[3].

В отличие от субъективизма Ницше, Шопенгауэр отрицал действие. Воля трактовалась им как прокрустово ложе страданий, ведущая в никуда. Ницше, напротив, считал волю равнозначной жизненному порыву, преодолевающему трагизм человеческого существования. «Лишь там, где страдают, есть жизнь. Лишь там, где ощущают боль, есть счастье»[4]. Шопенгауэр противопоставляет практическому действию, эмпирическому опыту культ искусства, что привело к разрыву «я» и «мира», «искусства» и «жизни». «Башня из слоновой кости» как идеальное «убежище» художника становится метафорой эстетизма и «чистого» искусства.

Развитие литературы/искусства определяется законом границ и переходов Бахтина. Рубеж XIX-ХХ в. с его радикальными изменениями определяется как переходная эпоха. «Переход (или переходная эпоха) предполагает состояние «пограничья», хаоса и порядка, хаотическое состояние и вариативные поиски, большие скачки, «бифуркации», «точки перелома». Интегративность – главное свойство перехода, т. е. сочетание хаоса и конструирования»[5].

Новая парадигма, отрицающая закон эволюции, порождает восприятие мира как хаоса, в котором нет логики, смысла, закономерностей, а правит случайность. В отличие от Шопенгауэра, Ницше пытался преодолеть трагизм и абсурдность жизни волей к сопротивлению и созданием новых нравственных императивов. Воспринимая философию Шопенгауэра как философию примирения и смирения, он назовет ее декадансом. Этот термин станет обозначением целой эпохи с конца XIX до начала ХХ в. (до 1914 г.). Декаданс – это, с одной староны, система философско-этических ценностей, характеризующихся поиском новых форм выразительности, новыми подходами к истории, времени, психологии, реальности, роману. С другой – умонастроение, актуализирующее мотивы бренности. меланхоллии тщетности существования. Поэтика декаданса, обусловленная эстетизмом, утверждает абсолютизацию Красоты и «чистого искусства». Метафорой «искусства для искусства» становится «башня из слоновой кости». отделенность художника от социальных проблем; осознание несовершенства мира, пассивность. бездейственность. Поэзия «парнасцев» – яркий пример эстетизма. Общий скепсис к рационалистическим формам познания, к позитивизму определил вектор развития пестрой мозаики различных школ и направлений. «Все традиционные искусства вступили в стадию коренной перестройки своих образных структур»[6]. Классическая модель романа, не способная «вместить» новое содержание, разрушается, отвергается атрибутика реалистической поэтики: сюжет, персонаж (миметический), линейность повествования, завязка, кульминация, развязка. Новая генерация писателей, пришедших в литературу в 90-е годы – А. Жид, П. Бурже, М. Баррес, М. Пруст – разрушает бальзаковскую модель романа, укоренившего образ устойчивого однозначного мира, поддающегося интерпретации. Вместо сюжета – калейдоскопическое мелькание картин, лишенных причинно-следственных связей. В романе новой формы сюжет представляет соединение автономных фрагментов, соединенных по принципу мозаики. Финал – открытый, воплощающий протеистичность истины и вечную незавершенность потока становления. Осознание кризиса романа, поиск новых форм и художественного языка обусловили рефлексию писателей на их творчество либо в форме эссе, либо в самом романе. «Одна из важнейших особенностей кризиса романа заключается в том, что писатели демонстрируют интерес к проблемам своего творчества и проявляют пристрастие к их обсуждению в романах, которые они создают»[7].

Гюисманс в романе «Наоборот» (1884) одним из первых во французской литературе разрушил классическую модель романа. Свои размышления о новых повествовательных стратегиях, о новом языке романа и об «идеальном читателе» писатель поместил во вставные новеллы; рефлексия ведется от лица главного персонажа – графа дез Эссента, мечтающего о романе, который «стал бы общностью мыслей писателя-мага и идеального читателя, духовным сотрудничеством, наслаждением утонченных душ, доступных только им»[8]. В «Тетрадях Андре Вальтера» (1891), написанных в форме дневника, от первого лица, Андре Жид создает форму «романа в романе». Герой работает над романом «Ален» и рефлексирует по поводу создаваемого им произведения. В следующем романе писателя «Топи» (1895) – главный предмет изображения – критическое размышление создаваемого главным героем романа, в котором «я» персонажа и «я» писателя сливаются. Возникшая потребность осмысления собственного творчества, идея «идеального» читателя предвосхищают постмодернизм. Этот возникающий диалог культур эпохи канунов и рубежей, т. е. переходных эпох, подтверждает теорию Ю.М. Лотмана о движении культуры через взрывы, во время которых «кривая развития перескакивает на новый, непредсказуемый и более сложный путь»[9].

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru


С этой книгой читают
В учебном пособии освещаются ключевые явления в западноевропейской литературе XX века: радикальное обновление художественного языка, новая концепция реальности, скептическое отношение к рационалистическим формам познания. Разрушается позитивистская картина мира, свойственная как классическому реализму XIX в., так и реализму XX столетия. «Эпистемологическая неуверенность» порождает изображения мира как хаоса и абсурда. Отчуждение, одиночество прио
Учебное пособие вводит в социокультурный контекст творчество писателей, изменивших панораму литературной жизни Франции рубежа XIX века и века XX. Методология подхода к анализу ключевых явлений западноевропейской литературы обусловлена теорией маргинальности Ж. Деррида и М. Фуко, как движущей силы модернизации литературы и искусства. В исследовании этих явлений раскрывается диалог культур различных эпох, оказавших инновационное влияние на развитие
В монографии исследованы оригиналы решений Международного трибунала по морскому праву по спорам о незамедлительном освобождении задержанных судов, о принятии временных мер правовой защиты, о делимитации морских пространств, а также заключение Камеры по спорам, касающимся морского дна. Исследован вопрос об участии Международного трибунала по морскому праву в развитии норм международного морского права. Показана роль Международного трибунала по мор
В сборник избранных трудов заслуженного деятеля науки РФ, доктора юридических наук, профессора В. Д. Сорокина по административно-процессуальному праву и общей теории права включены монографии и части монографий: «Проблемы административного процесса», «Административно-процессуальное право», «Метод правового регулирования: теоретические проблемы», «Административный процесс и административно-процессуальное право», «Правовое регулирование: предмет, м
Данная работа представляет собой первое комплексное сравнительно-правовое исследование основных направлений развития вопросов правового регулирования развития сельского хозяйства в России, странах Европы (в том числе странах ближнего зарубежья) и Соединенных Штатов Америки. Особое внимание уделено опыту законодательного решения таких актуальных для нашей страны проблем, как реализация государственной аграрной политики, определение правового стату
Данная работа представляет собой комплексное монографическое исследование, посвященное как теоретическим, так и практическим проблемам соотношения публичных и частных интересов в финансовом праве, уяснению критериев их равновесия, механизмов и пропорции их согласования, пределам правового вмешательства государства в частные интересы. Через призму взаимодействия и противоборства публичных и частных интересов в работе рассматриваются тенденции изме
«…Мы не без намерения так подробно изложили содержание этой повести. Мы хотели приобрести полное право спросить наших читателей: понимают ли они хоть что-нибудь в этой груде нескладных небылиц? По всему видно, что автор хотел написать фантастическую повесть; но, во-первых, фантастическое отнюдь не то же самое, что нелепое; а во-вторых, фантастическое требует не только таланта, но и еще таланта фантастически настроенного, и притом огромного талант
«…говоря о Лермонтове, мы разумеем современную русскую литературу, от смерти Пушкина до настоящей минуты, и, не находя в ней соперников таланту Лермонтова, разумеем собственно стихотворцев-поэтов, а не прозаиков-поэтов, между которыми Лермонтов опять-таки, как Сириус между звездами…»
Первое произведение в соавторстве А. ПИСа и М. Горского, вобравшее в себя опыт и видение разных поколений, удивительный калейдоскоп жизни, воплощенный в одном герое. Загадочный и интригующий, главный герой ведет нас лабиринтами своих дорог и размышлений. Иногда мы идем за ним по облакам, иногда заглядываем в закрытые женские будуары. Книга-откровение, честная, живая, погружает нас в мир будто бы знакомого нам современника и раскрывает с неожиданн
Добрая и трогательная сказка для взрослых. Она напоминаем нам, что любовь и вера способны совершить чудо.Рекомендуется к прочтению, если вы попали в плен меланхолии, одиночества или просто потеряли себя.