Глава первая. Одиночество
За окном размеренно порхали «белые мухи». Это был самый заурядный снег, который только можно представить. Самая обычная зима, со всеми своими радостями и неурядицами, очередная холодная пора, каких он повидал немало за свою жизнь. И всё-таки, эта зима немного отличалась от предыдущих. Ведь не так давно поменялся и образ жизни, а с ним и неприхотливый быт, к которому довольно быстро он смог привыкнуть.
Прошли считанные дни после тех затяжных праздников, и наступило глубокое одиночество. Во всём дачном посёлке он остался наедине со своими болячками и мыслями. Что из этих двух зол было страшнее, сложно сказать. Боль физическая вполне успешно заглушалась «горячительными» напитками, коих временами наблюдалось излишество. Страшнее было то неуёмное душевное страдание, которое приходило всегда вместе с похмельем. Поэтому наступившее одиночество всё сильнее давило на подкорку, и он прекрасно отдавал себе отчёт, что просто боится остаться один.
Конечно, если считать Альму, то их было двое. Только эта довольно умная собаченция так и не смогла разбавить серые краски повседневности, даже если бы и сама того хотела.
Впрочем, лохматую помощницу сторожа вполне устраивала её собачья доля. Корм был всегда в избытке, а после «паломничества» в новогодние праздники дачников на свои «фазенды», мослов от холодца было столько, что у Альмы на некоторое время пропадал аппетит от изобилия.
Она была неопределенной, но крупной породы, в которой явно доминировал Самоед. Несмотря на свои внушительные размеры, характером и своей собачьей душой больше напоминала болонку. Влад в шутку её так и называл, когда заигравшаяся Альма слишком бурно начинала ласкаться к жителям посёлка. И всё же с посторонними людьми лохматая помощница сторожа старалась проявлять максимум агрессии, насколько позволяла её натура.
Собственно, собака и разбудила сторожа этим январским морозным утром. Лай её был без злобы. Тем самым она оповещала своего нового хозяина о скором прибытии к сторожке кого-то из своих. Через секунду послышался шум подъезжающей машины. Влад откинул одеяло и присел на кровати. Голова сильно кружилась и немного побаливала, но в целом состояние было удовлетворительным. Взяв в руку телефон со стола, сторож глянул время. На часах было 7:30. Сквозь заиндевелое оконное стекло был виден только цвет автомобиля, остановившегося у крыльца. Тёмно-синий внедорожник сейчас на дачах мог быть только у одного человека. Догадка его подтвердилась, когда фигура в красной куртке поднялась по ступенькам и зашла на крыльцо. Гость без стука приоткрыл дверь и негромко позвал:
– Влад, спишь ещё?
– Да нет, заходи, Андрюх! – ответил сторож, натягивая на своё лицо улыбку.
– Я на минутку, – с порога заявил житель дачного посёлка. – Мы сейчас к дому выдвигаемся. Ты не в курсе, дорога к трассе нормальная?
– Вчера днём снег шёл. Пока ни одной машины не проезжало, ни сюда, ни обратно. Думаю, ты на своём внедорожнике проскочишь.
– Я тоже надеюсь на это. Гульнули мы тут нехило, даже в днях потерялись. Пора и о работе подумать.
– Ну да, праздники удались, – поморщился Влад, цепляя взглядом мусорные мешки с пустыми бутылками в углу.
– На вот, тут осталось кое-что от застолья, – улыбнулся Андрей, ставя на стул увесистый пакет.
– Сигарет бы мне, – вздохнул сторож.
Андрей похлопал по карманам куртки и ответил:
– В машине пачка есть. Ща принесу…
Хлопнула дверь, и, пока утренний гость спускался вниз по ступенькам, Влад придвинул к себе стул, на котором стояла сумка с гостинцами.
В пакете что-то звякнуло и булькнуло, отчего на лице сторожа мелькнула ехидная ухмылка.
Ступеньки крыльца тем временем скрипнули, а входная дверь снова распахнулась.
– Тут вот начатая, – немного виновато улыбнулся Андрей, протягивая пачку «Русского стиля». – Есть ещё «дамские», но они всё равно, что «радио послушать», – добавил он, выуживая из кармана куртки тоненькую и длинную пачку «Esse».
– Сгодится, – расплылся в улыбке сторож, – На безрыбье, как говорится…
– Ладно, всё! Я полетел. Там в пакете и для тебя, и для Альмы. Короче, разберёшься сам, – проговорил утренний гость, протягивая руку.
– Благодарю, – ответил Влад, привставая с кровати для рукопожатия.
Дверь вскоре закрылась, а через минуту синий внедорожник отъехал от сторожки и остановился у центральных ворот. Слегка пошатываясь, Влад встал с кровати и подошёл к окну. Сквозь иней на стекле сторожу было видно, как с пассажирского места вышла женская фигура, открыла замок и распахнула створки ворот. Машина выехала за территорию СНТ и остановилась. Женщина намеревалась прикрыть ворота, но Влад раскрыл форточку и крикнул:
– Я сам закрою, езжайте!
Наталья помахала в ответ рукой и пошла к машине. Вскоре тёмно-синий «Нисан», выпуская клубы дыма из выхлопной трубы в январское морозное утро, скрылся за поворотом подъездной дороги.
«Опять один» – промелькнули досада и нотка отчаяния в мыслях сторожа.
В пакете, что оставил утренний гость, было много всего. Тут и различные «нарезки», как колбасные, так и сырные. Эмалированная миска холодца. Было и что-то костно-мясное в отдельном пакете, видимо, для лохматой помощницы сторожа. Литровая банка маринованных корнишонов и пластиковый контейнер с квашеной капустой. Два батона хлеба и половинка «чёрного». А ещё среди гостинцев стояли две поллитровки «Пять озёр».
Влад достал одну из них и поставил на стол. Пить ему сейчас почему-то не хотелось. Взяв со стола пачку «Русского стиля», он дрожащими и непослушными пальцами выудил сигарету и взглядом поискал зажигалку. В пределах видимости таковой не обнаружилось. Зато возле «буржуйки» на глаза попался коробок спичек. Сделав шаг в сторону печки, сторож пошатнулся и ухватился за спинку стула. Прикрыв глаза, он с минуту так и стоял посреди сторожки. Затем снова сел на кровать и потянулся рукой к спичечному коробку.
Нарушение координации было давним его недугом. И это, по большей части, совсем не из-за чрезмерного употребления «горячительных» напитков. Последствия давней контузии оставили неизгладимый отпечаток на внутреннем и внешнем состоянии Влада. Изменения коснулись и характера майора запаса, бывшего оперуполномоченного, ныне влачившего неприглядное, почти «бомжеватое» существование. А ещё его очень сильно страшили одиночество и тот ужасный «Лабиринт», который преследовал в сновидениях уже много лет.
