В далеком прошлом, спустя пару веков по пришествии Христа в наш мир, в растерзанном бессчетными войнами, болезнями, стихиями и голодом государстве, что ныне на краю Европы, жила семья рыбака. Рыбака звали Назар (в переводе с древнееврейского – Посвященный Богу), жену рыбака звали Аида; у них подрастали две прекрасных, как лунный свет, дочери – Кристина и Алина. Сыновей у них не было, но оно и к лучшему, ведь монарх, правящий этими землями, после их завоевания приказал убить всех взрослых мужчин, способных держать оружие, а мальчиков утопить, сбросив в морскую пучину со скалы.
Назар был слишком слаб и болел проказой, что страшно изуродовало его лицо. К приходу палачей – горстке грабителей и наемников – он уже испускал дух. Бандиты не стали его добивать, они изнасиловали его жену и забрали в рабство дочерей. Один из мучителей бросил к ногам умирающего рыбака срезанные локоны его девочек, а на лицо высыпал вырванные у его жены зубы. Женщина, истекая кровью, ползла к скамейке, на которой лежал ее муж, но бандит схватил ее за волосы и поволок несчастную из хижины.
Многое ли можно пережить, и многое ли может остаться без ответа?
Спустя дни на краю леса, на самой кривой, но и самой короткой до города дороге, сорвало колесо на повозке, что везла сено и бочонок хорошего вина на продажу.
– Черт бы меня побрал, – сказал пухлый и неуклюжий мужичок, слезая с повозки. – Да я так до ночи не успею, черт бы тебя побрал! Так он ругался, осматривая место аварии и местность вокруг.
Стояла жара, солнце находилось высоко, и укрыться от пекла было негде, если только в лесу, но лес не внушал доверия. Ходили слухи, что там укрываются выжившие солдаты прошлой династии и устраивают набеги на проходящие мимо торговые караваны и патрули. Делать было нечего, подпоясав свой длинный серо-коричневый балахон, обхватив свое брюхо, свисающее почти до колен, мужичок принялся поднимать край телеги, чтобы поставить колесо на место.
– Да чтоб ты сгнило, чтоб тебя перекосило!
Колесо не поддавалось, и мужичок стал толкать телегу, держа её обеими руками, одновременно придерживая поводья, чтобы лошадь никуда не свернула.
Начало смеркаться, но о ночлеге не могло идти и речи, а сил- то не осталось… Толстяк бросил край телеги и сел передохнуть. Спустя короткое время вдали показался силуэт. Мужичок присмотрелся, силуэт словно растворился, как только тот моргнул. – « Что-то не так», – подумал он. Вслушиваясь в тишину, он отчётливо слышал биение своего сердца… « Наверное, показалось».
Откупорив бочонок, мужичок принялся жадно пить блаженный напиток, рассчитывая, что тот восполнит его силы и утолит жажду, которая мучила его весь день.
– Как же хорошо с тобой, мой верный друг! – Улыбаясь, воскликнул мужичок, хлопая ладонью по дубовой бочке.
Затем он обернулся и уткнулся лицом в обезображенный скелет, практически без кожи и без волос, источающий зловонный аромат могил и слегка заметный зеленоватый свет. Весёлый мужичок побледнел как поганка, губы его затряслись, а в глазах застыл ужас. (Вероятно, с той поры и начали писать безумные истории о скелетах, зомби и прочих безобразных монстрах, но был ли наш скелет монстром?)
Мужичок стоял как вкопанный, он не мог пошевелиться, словно вмёрз в землю. Скелет же, напротив, приблизился в плотную и, наклонив на бок голову, или скорее то, что от неё осталось – череп и гниющие остатки кожи на нём, – принялся разглядывать полноватого мужчину, словно хищник, смотрящий на свою жертву. Обойдя бедолагу вокруг, он уставился в его напуганные до жути глаза, словно пытаясь прочесть в них всю историю его жизни. Внезапно мужичок услышал голос у себя в голове: « Ты будешь моим рабом, будешь служить мне, а в награду сохраню тебе жизнь. Осмелишься же предать меня, выступишь против меня или ослушаешься моего приказа, я отниму у тебя самое дорогое – волю к жизни. Ты будешь умирать медленно и мучительно, тлея изнутри. Лёгкие наполнятся пеплом, внутренности покроются язвами, неутолимая мучительная жажда будет сопровождаться металлическим привкусом во рту, что только усилит твои страдания».
«Скелет не мог этого сказать», – подумал мужичок и, попытавшись сорваться с места, чтобы убежать, упал, ударившись головой о выступающий край телеги.
Наутро, придя в себя и открыв глаза (вероятно, от удара он потерял сознание и проспал всю ночь), мужичок увидел вокруг себя имперскую стражу – четырёх солдат, которые патрулировали эту дорогу.
– Ты кто такой? – Задал вопрос один из патрульных.
– У меня нет имени, но в братстве меня зовут Лука. Я простой служитель Господа, продающий вино.
– Вино! – Воскликнул один из солдат. – Что же ты сразу не сказал, тупая твоя голова, – весело произнёс солдат, помогая мужчине подняться с земли. – В городе намечается праздник, нам как раз не хватает бочонка хорошего вина.
– Постойте, но у моей телеги сломано колесо, и она не успеет до праздника привезти вино в город.
Солдаты осмотрели телегу, все колёса были на месте.
– Ты что, дурень, издеваешься, вздумал шутить над нами? – произнёс один из солдат, достав на половину меч из ножен.
– Нет, нет, ни в коем случае! Видимо, это солнце напекло мне голову, пока я спал.
– То-то. Ступай за нами, да смотри в повозку не садись, а то, и правда, что-нибудь сломаешь, жирная свинья.
Солдаты шли впереди, изредка бросая оскорбительные шутки в адрес Луки. Тот же, пытаясь мириться с судьбой, следовал за ними, крепко держа поводья и думая о том, что произошло с ним ночью, а так же о сломанном колесе, которое чудесным образом оказалось исправным.
Спустя несколько часов показалась застава, что стояла в нескольких часах от города.
– Всё, дальше мы сами, – сказал один из солдат, выхватив из рук мужичка поводья и свернув с главной торговой дороги на тропу до заставы.
– Постойте, но ведь это вино на продажу!
– Ага, в следующем году привози ещё, – с ухмылкой произнёс солдат.
– Позвольте хотя бы забрать телегу!
– Телегу? Ты же говорил, что она со сломанным колесом. Зачем тебе неисправная телега? – Солдат взглянул на уставшего, грязного от дорожной пыли мужичка. – Ладно, телега твоя, но без лошади, лошадь я оставлю себе.
