ЧАСТЬ I
Ученик поневоле
ГЛАВА 1
Я шагал по
влажному от недавнего дождя асфальту, глухо постукивая каблуками. Вокруг – ни
души. Впрочем, не удивительно, если учесть, что сейчас почти полночь.
Темно хоть глаз
выколи. Разумеется, солнце уже давно село, а с искусственным освещением в нашем
районе большие проблемы. Фонарных столбов вдоль улиц понатыкано хоть пруд
пруди, но вот работающих из них можно пересчитать по пальцам. Недаром наш район
«Темными дворами» кличут и не зря к нам из других областей города ездить
боятся. Что ж, контингент здесь и вправду не самый дружелюбный: на всю округу
славимся бандитскими группировками, ворами в законе и вне его, да и всякой
хулиганской шушерой.
Сложилось так,
что несколько лет назад именно сюда, в эти захолустные трущобы, мне пришлось
переехать. Но я не жалуюсь. Привык, наверное. Каждый крутится, как может. Вот и
я кручусь. Что ж поделаешь, сейчас девяносто восьмой, почти конец второго
тысячелетия. Времена нынче непростые. Бандитская жизнь вовсю процветает. А
здесь, у нас, так вообще, почти каждый мнит себя если не вором в законе, то
претендентом на его роль – уж точно. Плюнуть некуда – всюду блатные. Иногда
даже подумываю: а не податься ли и мне в эту прекрасную, наполненную убогой
романтикой и забавным сленгом, бандитскую жизнь? Работать не надо, выколачивать
честно заработанные копейки тоже не надо. Не жизнь, а сказка.
Я свернул под
арку меж двух пятиэтажек, глухой стук шагов замедлился. Ступаю аккуратно, почти
на ощупь. Тут быстро ходить нельзя – ушибиться можно так, что не поздоровится.
Всюду обломки кирпичей, булыжники, доски с гвоздями – этот хлам детвора с
местной стройки натаскала. Видишь ли, играют они. Видимо, нормальных
человеческих игрушек с роду не видали, вот и забавляются с мусором. И еще
интересно, куда смотрят дворники?
– А, черт
побери! – эхом запрыгал мой возглас по стенам, быстро растворившись в тишине.
Споткнулся о кирпич или что-то подобное.
Я наконец
выбрался из этого мрачного коридора и пошел дальше. До моего дома шагать еще пару
кварталов. Впрочем, не так уж и далеко – минут десять, если особо не
торопиться.
Вокруг грязь и
лужи – дорога здесь совсем плохая. Асфальт побитый, всюду мелкие бугорки и ямки
– антураж, как после бомбежки. Да и стены домов какие-то мрачные: ободранные и
облупленные. Зачастую создается ощущение, что район наш находится в неком
послевоенном мире, что и людей то живых здесь нет, остались лишь полумертвые
зомби.
Путь освещает
блеклый свет из некоторых окон. И сие внушает хоть какую-то надежду – не все
умерло в этом забытом богом месте, есть и живые. Впрочем, краски я, наверное,
сгущаю. Это сейчас, ночью, все здесь так уныло, а ведь днем куда радостнее.
Только сверкнут первые лучи утреннего солнца, как сразу же потечет жизнь по
сонным улочкам. Занятые люди заспешат на работу, алкаши станут собираться
группками и соображать на опохмел, старушки затмят все околоподъездные лавочки
и начнут увлеченно перемывать кости зятев и невесток. Жизнь закипит, наполнится
хоть каким-то смыслом. Но это будет утром. А сейчас мне нужно поскорее
добраться до дома и выпить что-нибудь согревающее душу, ибо настроение
стремительно приближается к самой низкой отметке.
А причина
упадка духа в моем нынешнем положении. Мало того, что зарплату задержали, с
начальством проблемы, так еще сегодня моя девушка Ольга заявила, что мы с ней
расстаемся. Все дело оказалось в том, что она нашла другого более обеспеченного
и – как она подчеркнуто выразилась – приспособленного к жизни человека, чем я.
И теперь я,
Шелестов Андрей Алексеевич, двадцатитрехлетний одинокий неудачник, безнадежный
и безденежный, почти потерявший работу и стремление к жизни, бреду по пустынным
улицам темного города совершенно один.
– Эй, парень,
постой-ка, – прервал мою задумчивость чей-то грубый голос.
Нет, все-таки
не один. Надо же, даже шагов не услышал.
Я остановился и
обернулся. В ночной темноте возникли три неотесанные хари – одна наглее другой.
Недружелюбно улыбаются и оценивающе глядят на меня. Дворовая шпана во всей
своей красе. Все на рожу одинаковые, как китайцы. Одеты по последнему писку
гопнической моды – спортивные костюмы фирмы «Адидас». Нет, не у всех, один в
«Найк» облачился. Впрочем, какая разница? Один черт – все на вьетнамском рынке
приобрели, коих в последнее время развелось, как ворон непуганых. На ногах: у
одного – черные тупоносые ботинки, у двух других – серые от грязи кроссовки.
Что сказать – идеальный набор одежды.
– Сигареты
есть? – спросил один.
– Не курю, –
буркнул я.
Что-то мне
сегодня совсем не везет. Сначала на работе проблем навалили, потом девушка
бросила, и вдогонку пристало трое придурков с глупым вопросом. Что ж, видимо,
сегодня не мой день.
– А чего
грубишь-то? – дерзко прохрипел другой гопник и сделал уверенный шаг в мою
сторону. Теперь его рожу я вижу еще отчетливее: прыщавая, с царапинами и
рытвинами.
– Слышь,
длинный, че молчишь-то? – вступил в разговор третий.
– Слушайте,
парни, не до вас мне сейчас, – попытался отмахнуться я.
Чего мне сейчас
точно не нужно, так это душевных разговоров с представителями безмозглой шпаны.
– Слышь, ты че,
попутал, что ли? – округлились глаза у хрипящего гопника. – Ты откуда борзой
такой? Куда идешь?
Беседа может
затянуться надолго, а мне совсем не до этого. Порой я могу поговорить и даже
убедить узколобых дворовых ребят, что они не на того нарвались и лишь зря
теряют время. Но только не сейчас. Настроение не то.
Я вздохнул и
собрался было со всего размаху врезать лбом в прыщавый нос гопника, и уже даже
представил, как хрустит ломающийся хрящ. Но меня вдруг отвлек пробежавший по
коже легкий холодок. А через мгновение во рту появился привкус железа.
Настолько реальный, что создалось ощущение, будто я ржавый гвоздь облизал.
– Че молчишь?
Ссышь, что ли? – усмехнулся один из гопников, но тут же замер, словно
превратился в каменное изваяние скульптора-карикатурщика.
Двое других
тоже молчали и изумленно глядели на что-то у меня за спиной.
Я обернулся и
увидел… Огромное темное пятно плыло в нашу сторону, поглощая на пути все, чего
касалось. Вот скамейка скрылась, дерево исчезло, детские качели медленно и
бесшумно ушли во мрак небытия.
Я стоял, не в
силах пошевелиться. Мой взор направлен лишь туда – в пучину тьмы, дурманящей и
загадочной. Что-то намертво сковало разум, взгляд словно прилип к этому черному
сгустку потустороннего нечто.
Начал
чувствовать нарастающую вибрацию по всему телу, бегающий по коже холодок
усилился, будто я находился в огромном морозильнике со стремительно падающей
температурой. Из глубин сознания выполз страх, быстро превратившись в липкий и
леденящий душу ужас. Дыхание стало учащаться, сердце – неумолимо колотиться.
Холодный пот покрыл лоб, мелкие капельки потекли по вискам и щекам.
