Молнии через проливной дождь разрывали ночное небо Зоны, шквальный ветер раскачивал кустарник, заставляя деревья терять и без того скудную листву. В кратковременных вспышках молний было видно, как отдельные листья, прибиваемые тяжелыми каплями, стремительно пикируют на землю, чтобы больше никогда не взлететь на потерянную высоту. Роскошный мутировавший куст сирени, содрогающийся под порывами ветра и избиваемый тяжелыми каплями, с трудом прикрывал сидящего под ним и скрывающегося от постороннего глаза вооруженного человека, нещадно поливаемого проливным дождем. Вдруг что-то привлекло его внимание, он окаменел и затем медленно, стараясь не делать лишних движений, обернулся. Тяжелая когтистая лапа во вспышке молнии схватила его за голову и, дернув, втащила внутрь куста. Раздались душераздирающий крик и громогласное рычание зверя.
Спящий на двух сколоченных досках сталкер подскочил и принял вертикальное положение, секунду соображая, что происходит; поняв, что это сон, он судорожно сглотнул и облегченно выдохнул.
– Фу, приснится же такое…
В темноте тесного помещения мелькнул зеленый экран ПДА, показывающий 4:30 утра, послышалось бульканье и звуки больших глотков: человек жадно пил воду из фляжки. Утолив ночную жажду, он удовлетворенно вздохнул. Поерзав несколько секунд на жестких досках, накрытых прохудившимся матрасом, фигура, практически неразличимая во тьме, успокоилась, еще через мгновенье послышалось мирное сопение спящего человека.
Зеленая полоска рассвета, плавно переходящая в нежно-розовый цвет, постепенно набирала силу. Редко день в Зоне начинался так хорошо. Вместо хмурых туч и мелкого депрессивного всепроникающего дождя, облученная и залитая кровью территория подарила свою немудреную ласку в виде прохладного легкого ветерка и светло-серого неба с размазанными и раздавленными гигантскими ложками по его поверхности облаками. Утренний ветерок торопливо погнал пару пожухших тополиных листьев по растрескавшемуся асфальту, которые, карябая твердую поверхность своими угловатыми кромками и переваливаясь с боку на бок, обгоняли друг друга, спеша, наконец, закрепиться в пучках сероватой травы. В вершинах деревьев разбуженные вороны, по-своему воспринявшие благосклонность Зоны, затеяли крикливую потасовку, хлопая смоляными крыльями и роняя веточки свитых ими неказистых гнезд. Наземный мир, несмотря на всю его уродливость, сейчас был приветлив и безмятежен, но под тонким слоем растрескавшегося и приподнятого корнями облученных деревьев асфальта, на глубине нескольких метров существовала и другая жизнь – человек.
Сталкер Бобр, переночевавший в своем схроне, проглотив нехитрый завтрак, состоящий из привычного набора тушенки и хлеба, запиваемого водой с запахом обеззараживающей таблетки, сверился с ПДА и готовился выбираться наружу.
Благо его схрон был из разряда «полулюкс» и не требовал особой маскировки, расположенный в канализационном люке под старым добрым полусгнившим автобусом ПАЗ. Эта незлобивая конструкция с выбитыми стеклами и прошитая автоматными очередям незначительно фонила, как и вся техника в Зоне, брошенная после первой аварии на ЧАЭС. Но сталкер, который в свое первое время нахождения в Зоне отчуждения, как и все новички, преисполненный романтики, любопытства и глупости, но пуще всего подгоняемый скоро приближающимся Выбросом, почти полгода назад отыскал крышку люка под днищем автобуса, занесенную слежавшимися листьями. Благодаря своей субтильной комплекции он, протиснувшись под автобусом, подцепил люк ножом и обнаружил вполне чистый и сухой зиндан с вбитыми в стены скобами, некоторым количеством тряпья и напрочь заваленным лазом, куда уходят трубы и откуда, в принципе, могла появиться опасность.
Опасность в Зоне это такая же тавтология, как вода в реке. Это там, на Большой земле есть опасности, а здесь их нет, здесь они просто меняются на смерть, зачастую быструю и очевидную, но нередко затяжную и непонятную, оттого еще более пугающую и нежелательную, наводящую слепой морок отрешения на всех, кто был ее свидетелем. Сам Бобр разменял в Зоне год, это достаточно много времени по меркам Зоны и совсем немного по меркам Большой земли. Здесь за год сталкер вполне способен превратиться из лопоухого щенка в крепкого середнячка. Походя некоторое время в отмычках, он понял два основных правила: не лезь, куда не знаешь, – убьет, и не стой – убьют. Эти простые и в то же время сложные правила несколько раз спасли его скромную жизнь, когда он даже не подозревал об этом. На практике освоив эти два положения, он по ряду причин обособился от своей группы и теперь, вполне освоив тактику одиночки, промышлял в неглубокой Зоне.
Итак, сверка с ПДА была окончена, активных форм жизни указано не было, аномалии – две воронки средних размеров – стояли на вчерашних местах. Бобр, оправившись в припасенную пластиковую бутылку, поскольку негоже метить собой территорию рядом со схроном, обозначая ее мутантам, перетянул ремни разгрузки, проверил шнурки на берцах, потряс рюкзак, проверяя, не постукивает и не позвякивает ли чего. Удовлетворившись результатом, Бобр схватился за вбитые в бетонные кольца скобы и полез наверх. Отодвинув самодельные задвижки на люке, он приподнял люк, высунув голову для осмотра узкой щели между брюхом ПАЗа и асфальтом. Свежий ветерок, разогнавшись в узком просвете между асфальтом и днищем автобуса, с азартом швырнул ему в рот кучку пыли, но, вызвав лишь легкий кашель и улыбку, полетел дальше. «Правильно, нечего рот открывать», – пожурил сам себя сталкер. Не высовываясь целиком из люка, Егор прислушался… Далекий и вездесущий собачий вой, шуршание какой-то пленки в умершем автобусе над головой, шум деревьев… вороны… никаких настораживающих звуков или неправильной тишины.
Еще раз порадовавшись погоде, он червем начал выкарабкиваться из люка. При этом, чтобы вылезти, ему понадобилось упираться ногами в скобы и стенки, но дело было знакомое, и через минуту он уже беззвучно закрыл люк, вставив контрольную щепу в щель между люком и ободом напротив приметной царапины, и закидал его мусором. Теперь предстояло самое главное – появиться на свет, но не на тот свет, где тебя ожидают добрый акушер и уставшая мать, а другой, где могут ожидать несколько голодных ртов местной живности, считающих человека частью своего рациона.
Пока Бобр был под автобусом, в голове все еще было ощущение успокаивающей возможности ускользнуть от опасности, в случае чего тебя и заметят не сразу, и прыгнуть на спину не смогут, и подстрелить – тот еще вопрос. К подсознательному нежеланию появляться на открытой местности еще добавлялось свежее ощущение от отсутствия его коротенького, но надежного автомата АК-47, который он оставил вчера возле аномалии и не решился поднять. Теперь ему просто физически не хватало тяжести в правой руке и легкого постукивания передвигаемого автомата о землю. Кроме того, прямо напротив его лица в асфальте появились три свежие царапины, вскрывшие выцветшую корку асфальта и обнажившие более темный нижний слой. Покрутив головой, он нашел еще несколько таких следов. Прикинув и так, и этак, что за мутант мог этой ночью шарить лапой под автобусом, Бобр с чувством вздохнул о потерянном автомате.
