ПРОЛОГ
– Никто не знает своей судьбы, пока не столкнётся с ней воочию и не заработает множества болезненных шишек, – услышала я во сне чей-то старческий голос.
Перед глазами бродила тень, которая напоминала представительную даму с полотна в галерее нашего дома – портрет прабабушки папеньки. Это она своими ночными вояжами наводила ужас на гостей.
– Ох, девочка, тебя ожидают странствия, лишь там приоткроются гигантские двери, за которыми вековые тайны обретут живые очертания. Готовься! – грозно проговорила пришелица.
Её лицо преломлялось под ветром, черты затуманивались, становились неясными, размытыми. Перед моим взором поплыло плотное, белое, как молоко, пятно, и тень папенькиной прабабушки растворилась во тьме.
Я пробудилась ото сна.
– Что это было?! – произнесла вслух, просыпаясь.
Кто-то постучал в дверь. Я отвлеклась от ночных видений.
– Войдите.
– Нора, собирайся быстренько, я тебе кое-что покажу.
– Генри, в какую авантюру на сей раз ты меня завлекаешь?
– Побежали, там всё увидишь?
Кузен-подстрекатель завёл меня своим неуёмным темпераментом, и, как ни в чём не бывало, мы с ним занялись привычными делами – издевательством над моими поклонниками и претендентами на руку и сердце. Ночное видение испарилось, словно ничего и не было.
– Ха-ха-ха, опять удалось, – радовалась я, резвясь.
– Ох, Нора, боюсь, влетит нам с тобой от лорда. Жених молчать не будет. Наверняка пожалуется.
– Не волнуйся, Генри. Папенька посердится и успокоится. Он отходчив.
– Смотри, твоя служанка бежит.
– Сэр Генри. Лорд просит вас к себе, – на бегу выпалила служанка.
– Анита, не знаешь, по какому поводу?
– Аудиенция, сэр.
– Чувствую, меня ожидает грозный голос дядюшки и его недовольство.
– Идём вместе, я не боюсь папеньки. Пошумит и забудет. Разве ты не знаешь – я победительница! И никакие жалобы женихам не помогут. Насильно замуж не пойду.
Если бы я тогда знала простую истину – человек далеко не всегда хозяин своей судьбы. Случается так, что кто-то за тебя всё решил и ты уже не вольна изменить ход навязанных событий.
Никаких предпосылок, предупреждающих меня о грядущей опасности, не было. Мне предстояло испытание. Ни я, ни мои родители ни о чём не подозревали и даже не догадывались. Оглядываясь назад, оценив произошедшее другими глазами, возможно, я бы нашла зацепки. Но тогда, будучи юной, беспечной, неосторожной, доверчивой, порой легкомысленной девочкой, не задумывалась, что в какое-то мгновение мою весёлую, распрекрасную жизнь накроет беспросветная тьма.
ПРОЩАЙ, СВОБОДА!
Серая туча затянула небеса мутной пеленой, сквозь которую едва просматривались вдали макушки деревьев. Погода портилась на глазах, не вселяя надежду на улучшение. Вместе с погодой моё настроение скатывалось вниз, достигая нулевой отметки. Обусловлено это было рядом причин, но от осознания их легче не становилось.
Всем своим существом я чувствовала: увозили меня из родительского дома навсегда, не спрашивая согласия. За время пути перед моим мысленным взором пронеслась вся недолгая жизнь. Что там за поворотом? Я не знала.
ЭТА ПРЕКРАСНАЯ ДЕТСКАЯ ПОРА…
С самого детства я была непоседой, всем доставалось от меня. Минуты на одном месте не задерживалась. Матушка, любя, называла меня шалуньей-попрыгуньей и говорила, что я родилась с шилом в мягком месте. Во мне фонтаном била какая-то неудержимая энергия. И именно она заставляла меня подскакивать ни с того ни сего и бежать на поиски новых приключений. Няня, смеясь, прозвала меня стрекозой. Так это прозвище прилипло ко мне и ходило по пятам. Слуги, с трудом справляясь с моими новыми придумками и проделками, тяжело вздыхали и охали поминутно, когда заставали меня на месте очередного преступления.
– Опять Стрекоза отличилась! Как вам это нравится? Скорее бы её отдали в пансион. Сил нет терпеть! Вот уж непослушная девчонка! – возмущалась домоправительница – длинная, худющая дама, с суровым взглядом, навешанным на середине крючковатого носа пенсне и грозным голосом могущественного диктатора. Обслуга её боялась, она всех держала в узде.
У мисс Джессики Кукси никогда не было личной жизни, она даже представления не имела, что такое женское счастье. Такое понятие, как головокружительные романы, осталось для неё тайной под семью печатями. В силу этого обстоятельства все смирились с её характером и ничему не удивлялись. Стареющая дама при всём желании не могла представить, о чём мечтают молоденькие служанки. А если учесть тот факт, что желания кого-либо понять у домоправительницы никогда не возникало, вдобавок учесть её злющий нрав, можно с лёгкостью судить о роде занятий и круге интересов госпожи Кукси.
«Зануда», – так её величали служанки.
Но в чём-то суждения этой дамы не далеки были от истины. Мною управлять не представлялось возможным.
Список всего, что я творила, довольно солидный. Вот самые невинные:
Надевала на лицо маску страшного чудовища и в самый решающий и ответственный момент, когда служанка миловалась со своим возлюбленным, просовывала голову в дверь и выла
нечеловеческим голосом. Несчастная девушка пугалась до смерти, хваталась за сердце и падала в обморок. О каком романтическом свидании можно было думать в таком состоянии? Её герой готов был меня убить в яростном порыве.
Каждый раз, когда обновляли портьеры в гостиной и холле, я оставляла на них свою отметину – ножницами делала прорези в нескольких местах. Этот знак говорил всем, что здесь побывала я. Сами понимаете, от красивой обновки не оставалось и следа. Сколько служанки ни штопали и не латали испорченные места, им не удавалось скрыть порчу – все понимали, что управы на меня нет.
Дверные ручки в доме раскручивала, желая докопаться, «откуда ноги растут». Слуги не сразу замечали. Но потом в самом разгаре приёма званых гостей начинался переполох:
«Куда исчезли ручки и набалдашники?».
Были в нашем замке комнаты, которые запирались на ключ – я посчитала, что это неправильно. Так быть не должно. Разве могла позволить им такое – лишить себя возможности контролировать все помещения в замке? Но и это ещё не всё.
Ночью забиралась в кухню. Ставила табурет, влезала на него, не опасаясь свалиться и больно удариться, находила мешочки с мукой. Повар имел обыкновение заранее просеивать её, подготавливая для выпечки.
Так вот, я набирала в ладошку муку, прыгала вниз, в плошке смешивала с водой. Накручивала на конец деревянной палочки вату, обволакивала в получившемся густом тягучем клее и всовывала в дверные отверстия для ключей. Естественно, после такой процедуры ни один ключ в дверную скважину вставить невозможно было. Можно представить состояние плотника, когда ему приходилось вычищать скважины от засохшего клея. В эти минуты он меня ненавидел.
