Холодно-то как сегодня. Брр. И это несмотря на зимнее пальто и поддетую под свитер шерстяную жилетку. Хотя всего-то ноябрь месяц. По Сетке вчера обещали минус два на сегодня. Наверное, так оно и есть. Но мне все равно холодно. И руки зябнут. Пальцы в зимней перчатке с трудом удерживают костыль.
А без костыля я давно уже не выхожу на улицу. С ним-то еле-еле ноги таскаю. Совсем старый стал. Но нельзя же все время сидеть у себя в комнате! Что я буду есть? Дважды в неделю приходится мотаться к пункту раздачи гуманитарной помощи и часа два стоять там в очереди унылых стариков и усталых, невыспавшихся женщин. И все это для того, чтобы получить невзрачную пластиковую упаковку армейского сухпая с просроченным сроком годности, также просроченную банку собачьего корма и буханку черствого серого хлеба.
Я и этому рад. Выбирать не приходится. Не из чего выбирать. После оплаты жилья и коммуналки от моей пенсии остается сорок два евро с мелочью. Сорок два евро на месяц. Меньше полутора евро на день. А литр самого дешевого молока стоит 84 цента. А булка самого дешевого хлеба – 72 цента. Про настоящее мясо я вообще молчу. Давно забыл его вкус. Хорошо хоть собачий корм дают, пусть и просроченный.
И ведь пенсия вроде бы приличная. Почти 300 евро. Но уж больно за жилье дерут много. Одному совсем невмоготу платить. Мы с Семеном Николаевичем снимаем одну двухкомнатную квартирку на двоих. Вернее, на троих. С Семеном еще и жена его живет, Елена Васильевна. И лишь тремя пенсиями, в складчину, ухитряемся платить.
Не платить же никак нельзя. Приставы придут, последнюю мебель вынесут. А если мебели на погашение долга не хватит, запросто и самого на улицу вышвырнут. Не платишь – живи где хочешь. Хоть на помойке. У нас тут с год назад такой случай был. Сергей Кузьмич, со второго этажа, пошел в аптеку. Жена у него захворала тяжело.
И надо же было ему пойти в дешевую аптеку, что возле салона модной одежды стоит. Пожадничал он в центральную аптеку пройти. А может, не мог там купить. И в дешевой-то аптеке он в тот раз на лекарства потратил почти все деньги, что еще оставались на двух карточках – своей и жены. В дорогой бы и вовсе купить не смог. Лекарства-то нынче ой-ой-ой как недешевы!
Вот только в дешевой аптеке охраны нет, как в центральной. Едва Сергей Кузьмич вышел на улицу с пакетом лекарств, подскочил к нему урод какой-то, кулаком в живот сунул, выхватил пакет да бежать. Сергей Кузьмич, конечно, за ним бросился – деньги-то последние были, да какой там! Ему же 76 лет было, да еще и ноги больные, разве ж угонится за молодым! Метров двадцать пробежал, за сердце схватился да и свалился замертво.
Я почему так говорю, запись я видел. Там же камер понатыкано – куча. Следствие по этому факту завели. Никого не поймали, правда. Но следователь, назначенный нам по Сетке, запись скинул. Видно, надоели мы ему постоянными запросами. Видел я запись. И урода того, из-за которого Сергей Кузьмич помер, тоже видел. Он уже несколько раз мне встречался на улице. Чаще всего как раз возле той аптеки. Думаю, постоянно он такими вещами промышляет.
Странно, правда, что я его найти смог, а следователь не нашел. И ведь не скрывается он нисколько. В открытую ходит по улице и курит. Писали мы про это и в полицию, и в прокуратуру. Ничего. Лишь отписки приходят. Проверим, расследуем, задержим и так далее. Но ничего не происходит. Урод по-прежнему периодически мне встречается.
Была у Сергея Кузьмича и еще одна карточка. Там у него, по словам его жены, деньги на похороны отложены были. Только вот заблокировали карточку ту после его смерти. Наследство же оформить – дело небыстрое. А жена его болела, не до того ей. Она и так-то хворала, а тут еще муж помер. Совсем плохо ей было. Пришлось нам всем домом скидываться, Сергея Кузьмича хоронить.
Ох, что-то опять сердце прихватило! Таблетку, что ли, достать из кармана? Нет, пока не надо, вроде не сильно болит. Жалко таблетку, дорогие они, сволочи. Лучше я на лавочке посижу – авось само пройдет. Вон во дворе как раз и лавочка стоит. И даже почти целая – всего половины досок на ней не хватает. Только грязная. Нынче молодежь любит на спинке сидеть, ноги на сиденье поставив. А я не могу так. Не залезть мне нынче на спинку лавочки.
Так вот, отвлекся я. Три месяца после смерти Сергея Кузьмича его жена, Надежда Петровна, за квартиру не платила. Болела она. Денег на лекарства-то с трудом хватало. Да и меньше денег стало. Раньше-то у них две пенсии было на двоих – кое-как выкручивались. А с одной пенсии платить за квартиру, хоть и однокомнатную, покупать лекарства и еду ну совсем невозможно.
Вот и пришли через три месяца к Надежде Петровне приставы. Платите! За три месяца. И пеню еще, полпроцента суммы за каждый день задержки, считая процент на проценты. И вызов самих приставов тоже оплатите! Нет денег? Забираем имущество. Все забираем. А вас просим освободить помещение. Как злостный неплательщик вы отсюда выселяетесь!
И выставили больную 70-летнюю женщину из квартиры в чем она была одета – в домашнем халате, в носках да в тапочках. А на улице-то декабрь! И иди куда хочешь. Хорошо хоть документы с собой взять позволили.
Я тогда ее у себя приютил. У нее ведь совсем ничего не было. Халат, тапочки да долг полторы тысячи евро. Три месяца мы с ней в одной комнате прожили, прежде чем однажды она тихо умерла во сне. Хорошая была женщина, добрая, умная. Всю жизнь в школе проработала учителем литературы. Детей любила очень. И своих двое было у нее. Два мальчика, близнецы. Только я никогда их не видел.
Погибли они еще лет двадцать назад. Из института домой шли да по дороге под машину попали. Прямо на пешеходном переходе какая-то тварь на черном членовозе с мигалкой сбила их и даже не остановилась. Хотя ребята на зеленый свет шли. Свидетелей куча была, и номер машины известен был. Однако, как водится у нас, не нашли никого.
Глупая смерть, нелепая. Эх, зря я о смерти вспомнил! Сердце сильнее защемило. Видно, придется все же таблетку глотать. Не могу спокойно думать об этом. Внучка, солнышко, звездочка моя. Ниночка, надежда моя последняя! Как же так-то? Семь лет уж прошло, а я, как вспомню тебя, так каждый раз плачу.
