Пролог:
Огни большого города отражаются в окнах пролетающих мимо машин. Вокруг все так красиво и радужно, что кажется нереальным. Мне так хорошо, легко и свободно, душа парит, хочется петь. Я отворачиваюсь от окна, смотрю в любимое лицо Марка и до сих пор не верю своему счастью. Марк МОЙ!!! МУЖ!!! Хотя мы и поженились около года назад, но все как будто было только вчера. ГОСПОДИ, КАК ОН КРАСИВ: русые волосы, чувственные губы, ровный нос, светлая кожа, но самое главное - глаза: голубые, нереально голубые. Он смотрит на меня, и я вижу в них любовь и теплоту. Не могу оторваться от его глаз, ведь в них отражаюсь Я. Он медленно протягивает руку к моему круглому и довольно внушительному животу, нежно поглаживает его, и наша маленькая принцесса просыпается, толкает его в руку. Марк тормозит на светофоре, наклоняется и целует мой живот. Резкий визг тормозов заставляет меня подскочить на месте. Смотрю в лобовое стекло и вижу огромную грузовую фуру, летящую на нас. Все как будто замедляется. Я смотрю на Марка, он не реагирует. Не пытается свернуть на обочину. Он просто сидит и смотрит на надвигающуюся на нас огромную махину. Я кричу очень громко, меня охватывает ужас, я трясу Марка. Кричу ему, чтоб он хоть что-то сделал, сама пытаюсь вытолкнуть его из машины. Дергаю за его ремень безопасности, он не поддается. Марк что-то говорит. Очень тихо, не слышу его из-за собственного крика. Прижимаю руку ко рту, заглушаю свои вопли, пытаюсь прислушаться к нему. «Ничего не изменить. Судьбу не изменить» - повторяет он снова и снова. Эти слова проносятся в моей голове без остановки. Я накрываю живот руками, зажмуриваю глаза, резкий удар - фура налетает на нас, но я чувствую только толчок. Открываю глаза, смотрю на мужа. Он сидит в том же положении и смотрит перед собой, повторяя все те же слова. Мне страшно, очень страшно. Его лицо бледнеет очень быстро, оно уже почти синее. Что-то теплое льется под ногами, очень быстро заполняет салон. Я смотрю вниз и вижу, что это кровь, очень много крови. И мы скоро ей захлебнемся. Я вся в ней, ею пропитана. О пять кричу, надрывая связки, очень громко кричу, крик превращается в вопль, мое горло хрипит…….
Отрывок № 2:
Лиза смотрела на всех пустыми ледяными глазами, в них была безысходность и обреченность. Когда ее организм пришел в норму, ее выписали домой. Мы с Лешей привезли ее ко мне. Врач сказал, что может быть домашняя обстановка, забота близких, вернет ее к жизни. Но ничего не изменилось. Она неделями просиживала в комнате, смотря в потолок. Она превращалась в тень. Угасала с каждой секундой. Я училась на психолога. Но знаешь, в те дни я поняла, что психолог из меня хреновый. Я ничем не могла ей помочь. Тогда я четко поняла, что никогда в жизни не буду работать психологом. Я просто не смогу выдержать людской боли.
Спустя месяц, я проснулась от нечеловеческого крика в соседней комнате. Когда я прибежала к ней, она кричала, билась в истерике, вгрызалась зубами в подушку. Как потом выяснилось, ей в первый раз приснился сон, который по сей день преследует ее. Один и то же страшный сон. Тогда ее психотерапевт выписал эти чертовы таблетки. Они должны были помочь. Но еще через неделю после очередного кошмара она просто закрылась в ванной и выпила всю упаковку. Хорошо, что Леха был дома, он выбил дверь в ванну и вовремя вызвал скорую. Все обошлось. Как потом рассказывала Лиза, она не хотела покончить с жизнью. Она говорила, что просто хотела, чтобы боль ушла. После этого случая Леша закрылся с ней на кухне и очень долго разговаривал. Я не знаю, что он ей говорил. Они не рассказывали мне об этом. Но она изменилась, начала разговаривать, нормально ела, пила. Пусть в ее глазах была обреченность и пустота, но это был хоть какой-то сдвиг. Ещё через месяц она занялась работой в кафе. Сняла вот эту квартиру. О возвращении в их дом даже речи не шло. Мы все ее понимали, уговаривали его продать. Но она не соглашалась. Он просто одиноко стоял. Мы с Лехой иногда приезжали туда. Ты знаешь, я боюсь этот дом, он такой же мертвый и пустой. Там так тихо. И всегда очень холодно, даже летом.
Все вроде налаживалось, пусть она не светилась от счастья, но работала, общалась с людьми. На кладбище она ни разу не была, объясняя это тем, что там их нет. Там чужие мертвые тела. Она их не знает. Она как будто отрицала саму смерть.
Так прошло несколько месяцев. Однажды она вот так просто пропала. Ее не было ни дома, ни на работе. На телефонные звонки не отвечала. Мы с Лешей сбились с ног: где только мы ее не искали. Нам даже и в голову не приходило, что она могла быть в своем доме. Когда мы туда приехали, дом сиял чистотой. Обнаружили мы ее в детской. Она сидела возле кроватки, что-то тихо напевала, поглаживая детское одеяльце. Все было почти так же, как сегодня. Неимоверная истерика, полное отрицание реальности. Нам пришлось вызвать скорую, мы ничего не могли с ней сделать. Она также забилась в угол, ужасно боялась нас, пока не приехали медики и не сделали ей этот чертов укол. На следующий день Елизавета ничего не помнила. Леша нашел ей хорошего психолога. Новицкий очень рекомендовал нам положить ее к нему в клинику. Мы боялись ее реакции, никак не могли ей это предложить. Но как ни странно, она согласилась.
Отрывок № 3:
Плотные темно-синие шторы наглухо задернуты. Слышу звук льющейся воды из ванной. Елена в душе. Подхожу к окну, отдергиваю шторы, впуская в комнату солнечный свет. Оглядываюсь по сторонам. Я прав, Елена только встала. Ее нижнее белье и халат валяются на полу, возле кровати. Замечаю на ее туалетном столике кокс. Прекрасно! Вот же тварь! Она уже делает это дома. В одном помещении, где находится ее сын! Подхожу к столику, беру пакетик. Сажусь в кресло, стоящее возле окна спиной к двери, ведущей ванну. Жду, покручивая пакетик в руках. Эта тварь слишком долго моется. Настолько долго, что вся моя собранность и спокойствие тает с каждой секундой ожидания. Подавляю в себе желание ворваться к ней в ванну и вытащить ее оттуда за волосы. Прикуриваю очередную сигарету, делаю настолько глубокую затяжку, что сигаретный дым обжигает мне легкие. Черт, я стал очень много курить.
Слышу, как дверь ванной открывается и тихие шаги Елены. Она останавливается. Я затылком чувствую ее взгляд. Тишина. Но я слышу ее тяжелые вздохи, потом они замирают, кажется, она вообще перестала дышать. Эта тварь меня боится, я кожей ощущаю ее страх. И правильно делает! Сегодня ей есть, чего опасаться.
Слышу, как она медленно приближается ко мне. Подходит вплотную к креслу, опять замирает. Нерешительно, медленно, опускает руки мне на плечи.