– Потому что ты, Варя, – размазня!
Нет, так, конечно, он ей не сказал. Во всяком случае, прямо в глаза. Это уже потом она сама себе, стоя у зеркала, высказала. Хлебнула водки прямо из горла, размазала кулаком черные подтеки туши под глазами и громко всхлипнула:
– Потому что ты, Варвара Комарова – настоящая, злостная и отпетая размазня!
Потом, кажется, пообещала себе, что отныне станет твердой, как кремень. Серьезной, собранной, суровой… раз…мазн… На этом самом моменте следователь Комарова медленно сползла по стеночке, навалилась плечом на кошачий лоток, полный минерального наполнителя, и уснула сладким сном младенца. Позже, во сне, она все металась, пытаясь избавить себя от тяжкой доли: цеплялась пальцами за погоны, дергала и тянула, но те никак не желали отрываться, словно намекая, что все еще можно поправить. Еще не поздно. Но Варя не сдавалась – если бы не ее злосчастная работа, он бы никогда не ушел, никогда не ушел…
Бедный Васька, возжелавший сделать свои важные дела и заприметивший хозяйку спящей лицом в святая святых – в его отхожем месте, недовольно фыркнул и принялся катать по полу пустую бутылку из-под спиртного, так и не ставшую в этот вечер утешением для страждущей души. Единственное, что его беспокоило, так это то, как долго он сможет терпеть, пока не обделается, и как сильно получит, если опять рискнет навалить кучу под ванной.
А ведь еще утром ни один из них даже не подозревал, что этот день станет поворотной точкой в жизни обоих. Что этот злосчастный день принесет не только неприятные сюрпризы, но и полный крах всех надежд.
Реклама по телевизору в который раз навязчиво призывала потребителей думать о своих подмышках, старинные часы на стене в маленькой комнатушке громко тикали, будто специально поторапливая меня, а наглый кот орал, как птеродактиль, сообщая всему миру, что не жрал аж со вчерашнего вечера.
– Имей совесть, Василий, – взмолилась, забежав в кухню, – всех соседей перебудишь!
Но зверь и не думал униматься.
– Мррря! – Заявил требовательно. И еще раз. – Мряяяяяяя!
– Хорошо, ты прав. – Достала из шкафа огромный пакет с кормом. – Забыла тебя вчера накормить, каюсь. Но ты должен принять как смягчающее обстоятельство тот факт, что мое возвращение домой после полуночи было вынужденным – задержалась на работе. Да, как обычно, и не ворчи. Еле доплелась, упала и уснула. Не забывай, что в городе объявился серийный убийца. Маньяк. И его поимка – на данный момент единственный реальный шанс для меня продвинуться по службе.
Как и предполагалось, сей факт моему коту был совершенно по барабану: он продолжал тревожно и протяжно драть горло. Открыла мешок, насыпала зверюге полную миску корма, и Василий тотчас набросился на нее, как голодный крокодил. Погладила его, не забыв похлопать по спинке, отыскала очки, нацепила их на нос и ужаснулась: из зеркала на меня смотрело невнятное, помятое, серое нечто.
Да, усталость никого не красит, а уж со мной и вовсе творит невероятные вещи. Когда-нибудь непременно буду высыпаться, обещаю, но пока не до подобной роскоши: слишком много работы, и крайне мало времени на сон.
Расчесала волосы мягкой щеткой, уложила их в тугой строгий бублик. Надела белую блузку, строгую черную юбку, пиджак, прошлась по ним липким роликом – собрала шерсть любвеобильного Василия. Бросила короткий взгляд в зеркало, выпрямила спину, нахмурила брови – образ серьезного следователя был почти идеален.
Потрепав все еще занятого едой кота за загривок, вышла во двор, села в свой маленький и уютный «Chevrolet Spark», который мои коллеги-мужчины почему-то упорно уже второй год подряд именовали бешеной табуреткой, и поехала в родительский дом.
Дом этот строил еще мой отец, когда меня даже в планах не было. Они с мамой тогда только начинали развивать свой маленький бизнес: появилась первая прибыль, на нее и был куплен небольшой участок недалеко от берега. Строили всей семьей – с бабушками, дедушками, весело и дружно, и через пять лет на этом месте уже стоял каменный особняк. Не замок, нет, так – среднего размера коттеджик из белого кирпича, но у каждого из членов семьи уже было по своей комнате, – большой шаг вперед. А гостиная с камином, широкая, просторная, и вовсе казалась нам пределом мечтаний.
Когда мы въехали, мне было уже четыре года. Едва исполнилось тринадцать… папа погиб. Его автомобиль сорвался с обрыва и утонул в море. Самоубийство – так гласила официальная версия следствия. Но многие, к примеру, бабушка, до сих пор не согласны с ней. К чему ему было убивать себя? Уютный дом, любящая семья – жена и дочка… Да, проблемы в бизнесе были, у кого их не бывает, да многие видели, что отец нервничал, но, нам казалось, он был не из тех, кто так легко сдается…
Кто ж теперь знает, что толкнуло его на этот шаг. Но после его смерти мы все старались быть сильными, особенно я. Мама много ревела, уходила в себя, а мне же было просто непонятно, зачем он нас бросил. Почему оставил один на один с проблемами фирмы и с нашим горем. Когда никто не слышал, даже разговаривала с ним, спрашивала, просила помощи. Но никогда не получала ответа.
Его бизнес-партнер и друг, дядя Андрей, тогда очень сильно помог нам. Организовал похороны, уладил все вопросы с долгами, нашел маме хорошего психолога, который помог ей выйти из депрессии. Поддержка и помощь Андрея ощущались буквально во всем, и мы точно знали, на кого можем положиться. Через пару месяцев мама попросила папиного друга взять на себя управление ее долей бизнеса, а еще через три года вышла за него замуж. Преданный, заботливый, добрый – он все это время красиво ухаживал за ней, и нам казалось, что о таком муже, как Андрей Майский, можно только мечтать.
Так в доме появилась и Кристина – моя сводная сестра. Щупленькая девчонка, казавшаяся от своей худобы почти прозрачной, она стояла на пороге нашего дома и сверлила глазами пол. Мы были одногодками, но ее мать умерла, когда она была еще крохой. Воспитывал свою дочь дядя Андрей в одиночку, и нам с мамой захотелось обогреть ее, пожалеть, подарить ту любовь, которой она была лишена в детстве.
Не забуду, как подошла к ней тогда, к такой забитой и напуганной, стоящей с тяжелой сумкой на пороге, как хотела обнять и наткнулась вдруг на ледяной взгляд из-под опущенных ресниц. Ее глаза цвета стали вонзились в меня больнее ножа. Девочка не оттолкнула меня, нет, даже позволила проводить в свою новую комнату, но разговаривать не пожелала. Даже на следующий день.
Поначалу Кристина вообще ни с кем не общалась, глядела на нас недоверчиво, словно дикий волчонок, и это сильно расстраивало мою маму. Со временем она все-таки освоилась, и… даже больше. Расслабилась так, что своим гадким поведением не редко приводила в недоумение всех вокруг.
