«Достоевский и Кафка умерли в съёмных квартирах.
Они были уверены, что знают этот мир лучше нас.
Возможно в их жизни не хватало маленькой женщины.
Маленькие женщины знают, как этого избежать»
У К. не было выбора. Одно единственное место в конце потёртого автобуса было свободным. К. хотел сесть на ступеньку у входной двери возле водителя, но тот категорически повёл взглядом и махнул головой назад.
К. неуклюже сжал свой старый портфель и под пристальные взгляды местных жителей пошёл по салону обычного рейсового автобуса. Маленькая женщина понимающе встала и пропустила К. к месту у окна. Она села рядом почти неслышно.
Было что-то нелогичное в её бесшумном присутствии, что—то невозмутимое и безразличное таилось в каждом её движении. К. бросил беглый трусливый взгляд на молодую женщину в лёгком цветном платье с открытыми руками и нервно отвернулся.
Пыльное большое окно выпустило его испуганный взгляд на простор майского поля, усыпанного незатейливыми пятнами диких цветов. Автобус с рёвом тяжело тронулся с остановки посреди цветущего луга и поехал по пыльной дороге.
К. по—дурацки сжимал свой портфель у себя на коленях, что вызвало настороженный взгляд маленькой женщины—соседки. Его пальцы побелели от напряжения. К. всегда чувствовал себя неловко среди чуждого ему мира простого человека, всё в этой простоте казалось ему нелогичным, трудно исполнимым и безрадостным. Он так запутался в своей жизни со своими, подобными этим, умозаключениями, что находился на уровне инстинктов.
Сложный он был человек, скорее, совсем потерянный. Машины у него не было, как и семьи, поэтому ехать в далёкую деревню приходилось таким незатейливым способом.
Его приятель попросил написать статью о достопримечательностях древнего храма, который находился теперь уже совсем рядом. К. хотел быстро попасть к руинам храма, всё там рассмотреть, поговорить в краеведческом музее, что—то запомнить, что-то записать и сразу назад. Не было в его душе места огородам, дачам, рыбалкам и всяким другим напастям, которыми тешат себя непоседливые люди. Историков он не любил особенно, считая их лгунами и фантазёрами, которые только и извиняются перед человечеством за свои неточные выводы. Люди и сегодня не знают, что находится в километре под водой, зато историки знают про брачные игры динозавров в мелких деталях плюс-минус миллион лет.
У К. было много претензий к учёному человечеству, только у человечества не было претензий к К., что неизбежно накладывало определённый отпечаток на их товарно-денежные отношения.
Если взглянуть на К. со стороны, то так он и выглядел, как и думал. Маленькая женщина оценила это сразу. Никогда у неё не было такого мужчины, которого можно было бы утешить, как малое дитя. Она уже знала, что К., какой бы он не был, всё равно первым заговорит с ней, а там – как карта ляжет.
Все маленькие женщины так думают. Все маленькие женщины выучили наизусть одну сюжетную линию будущего счастья. Звучат эти слова впечатляюще и беззащитно, их смысл пленяет разум и сводит с ума, лишает бдительности и завораживает своей монументальностью, которая соткана из пустоты и чужой программы имя которой – размножение. Миллионы лет с шорами на глазах работает механизм на обоих полюсах полов под вывеской «Думаю, потом делаю – это для женщин. Делаю, потом думаю – это для мужчин».
К. даже не понял, как его язык повернулся что-то спросить про останки древнего храма у маленькой женщины-соседки. Автобус ждал недолго этого вопроса и облегчённо выдохнул, когда маленькая женщина улыбнулась и согласилась всё показать такому незадачливому путешественнику, который запутался в девственности собственного несовершенства. Маленькая женщина уже фантазировала дальнейший путь за двоих. Она знала слабые места этого неуклюжего путешествия и сильные места своего заговора.
На развалинах храма сидели ленивые чёрные вороны и утверждали, что могут уничтожить небо, если захотят. У неба не было претензий к воронам.
К. смотрел на усталые стены былого величия рядом с маленькой женщиной и пытался сохранить в памяти точную картинку. Он всегда так делал. Надо точно запомнить детали, а потом будет легко пофантазировать.
К. был хуже историка, вернее, стал таким час назад, потому что теперь его разум был заполнен более важными делами, которые не терпят отлагательств. Внезапная пена жизни захватила его, весь его прошлый изнурительный порочный опыт что-то изменить вдруг попросился на разоблачение.
Он чувствовал, как что-то неизбежно меняется местами в лучшую сторону и, не находя объяснений происходящему, всё списывал на заслуги маленькой женщины.
Здравый смысл и бунтующий разум вышли из его тела и испуганно убежали в разрушенный храм под ироничное карканье ворон.
Маленькая женщина нежно взяла за руку К. и повела по прямой дороге вниз холма. К. вспомнил про свой портфель на вековых камнях, на который уже нагадили вороны, и хотел вернуться, но маленькая женщина одёрнула его. К. махнул рукой и скрылся за горизонтом.
Тысячи женщин склонили свои головы и плакали. Бесцветные слёзы стекали в огромное прозрачное озеро. Те, кому не было возможности подойти к берегу, плакали прямо на спину огромного холма.
Не было печали и криков в этом генетическом шабаше. К. стоял среди плачущих женщин и уже не искал ответа на очевидные вопросы. Можно даже сказать, что К. уже не замечал всего этого. Ему казалось, что ничего не произошло. К. даже не заметил сделки, где он потерял свою единственную ценность.
У этого недосмотра было много причин. Наша интуиция порой спит, если тебе нужно оправдание, иногда спасает тебя, если твоей вере нужна защита, но, как правило, нет здесь никакой интуиции. Мизерность самой конструкции внутреннего мира человека отворачивается от неспособности мыслить дальше и принимает то, что лежит на расстоянии вытянутой руки. Остаются лишь угрызения совести, которые быстро исчезают. Когда такие вопросы тревожат маленьких женщин, некоторых из них, скажем так, тогда они поступают как всегда – рожают ещё ребёнка, начиная всё сначала.
Тем временем, на берегу маленькие женщины изменились. Это всегда происходит, потому что маленькие женщины так считают – объём слёз пропорционален счастью.
Вы с этим не согласны? Вспомните Гамлета с вопросом «Кто скажет мне – подлец?» Это то же самое в женском обличье.
Теперь каждая из них выглядела сообразно своим представлениям о счастье. У всех свои представления на этот счёт. К. уже не было видно среди женщин-властелинов. Он растворился в цветном безумии юбок на берегу якобы солёного озера. Иногда он появлялся тёмной точкой, когда юбки широко развевались в порыве страсти, но это длилось недолго.
