Зазвучал свадебный марш Мендельсона и на моих глазах выступили слезы. Еще юной девушкой я часто слушала эту потрясающую музыку и представляла себе свою будущую свадьбу. И вот этот миг настал, позади терзания девственности, поиски своего счастья и наконец-то, справа от меня, в великолепном зале стоял мой избранник.
Я смотрела перед собой и только боковым зрением наблюдала за моим спутником, который теперь стал для меня самым близким человеком на всю оставшуюся жизнь. Во время первой встречи его ум и интеллект сразу привлекли мое внимание. Он был заметно старше меня, но это меня не смущало.
После свадьбы в ресторане, в кругу самых близких друзей, он много шутил, вспоминал интересные и занимательные истории из своей театральной жизни. Друзья стали просить рассказать его о самой своей крупной режиссерской неудаче, надеясь услышать, что-то необычное.
– Когда я решил поставить в своем театре пьесу Островского «На всякого мудреца довольно простоты», – с юмором, стал рассказывать, теперь уже, мой муж, – мне долго не удавалась сцена разговора героя с Крутицким.
Крутицкий, по ходу пьесы, был человеком очень консервативным и поэтому, по моему мнению, должен был быть одет в старомодный сюртук. А главного героя, корыстного льстеца, я облачил в шутовской наряд – клетчатый пиджак, короткие брюки и большие остроносые ботинки. Чтобы обратить внимание зрителей на тонкое балансирование героев, подмеченное автором, между новым нарождающимся укладом жизни и уходящим старым, я, разговор между ними, планировал осуществить, поставив их невысоко над полом на натянутом тросе.
Помимо того Крутицкий, ввиду преклонного возраста, во время действия мог держаться за небольшой поручень, а главный герой должен был балансировать на тросе с зонтиком в руке. Все мои попытки поставить эту сцену, как я ее задумал, мне не удались, либо один, либо другой непременно падали с троса. Когда число этих падений, во время репетиций, перевалило за сотню, я отказался от этой идеи.
