Юрий Нагибин - Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии

Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии
Название: Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии
Автор:
Жанры: Советская литература | Литература 20 века
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии"

Сборник киносценариев известного русского писателя и сценариста Юрия Нагибина, ставшие основой популярных и любимых многими советских кинофильмов.

В «Директоре» матрос Алексей Зворыкин назначается главой автомобильного завода. После обучения в Америке у Форда он заканчивает выпуск первой советской полуторки и лично принимает участие в международном автопробеге в песках Кара-Кума. Киносценарий «Председателя» лег в основу популярного одноименного фильма о послевоенной сельской жизни и возрождении хозяйства. «Бабье царство» – история простой колхозницы, возглавившей женщин села в годы Великой Отечественной войны и прошедшей с ними ужас фашистской оккупации, лишившей ее сына, мужа и родного дома. А «Так начиналась легенда» рассказывает о детстве Юрия Гагарина, том важном времени, которое сформировало его характер.

Бесплатно читать онлайн Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии


Директор

Поздняя осень 1917 года. Замоскворечье.

Клены свешивают из-за оград свои голые, лишь редко украшенные золотым или мрамористым листом ветви.

Улочка будто вымерла, и потому особенно гулок стук кованых сапог по каменным плитам тротуара. Идут три моряка-балтийца; Кныш, Рузаев и Зворыкин. Из подъезда за ними следят настороженные глаза дежурных так называемой домовой самообороны. Иногда вздрогнет занавеска в окне какого-нибудь мезонина, стрельнут вслед моряку заинтересованные, испуганные, а то и нежные женские глаза.

В одном доме чуть трепетавшая занавеска вдруг храбро отдернулась, и на моряков упал прямой, смелый, яркой синевы взгляд.

Зворыкин оборвал шаг, будто наскочив на незримую преграду. Он даже головой тряхнул, прогоняя наваждение.

Перед ним – обветшалое деревянное строение в два этажа, внизу лавчонка – выцветшим маслом по железу написано: «Скобяная торговля Феофанова». А на втором этаже – золотое, розовое, синеглазое чудо.

Зворыкин сошел с тротуара и, задрав голову, сделал несколько шагов к дому.

Девушка в окне засмеялась. Зворыкин ринулся вперед.

– «Скобяная торговля Феофанова»! – прочел Кныш и сплюнул.

Моряки двинулись своей дорогой.

Зворыкин, верно, и сам не помнил, как вбежал по скрипучим ступенькам наверх, как рванул запертую дверь и сорвал с запоров, как оказался в полутемной прихожей. Перед ним открылась анфилада комнат, и в самом конце этой анфилады была Она. Навстречу Зворыкину кинулась монашеского обличья нестарая женщина, похожая на располневшую боярыню Морозову, и, вздымая двуперстие, закричала во весь голос:

– Изыди, сатана!.. Свят!.. Свят!.. Свят!..

За «боярыней Морозовой» возникло лисье старушечье лицо и смуглая обезьянья мордочка девочки лет пятнадцати. А откуда-то слева, из темноты, чуть подсвеченной лампадой, несся гневный стариковский голос:

– Кто посмел?


Но Зворыкин ничего этого не видел, не слышал. Отстранив «монашенку», он медленно шел по комнатам, обставленным скудно и мещански (он не видел и этого, а если бы и увидел, то, верно, счел бы роскошью), увешанным клетками с певчими птицами, в основном кенарями, которые по мере его приближения начинали посвистывать, пощелкивать.


И вот Она – в грозной близости от Зворыкина эта девушка кустодиевской красоты, конечно, не русская Венера, но русская Психея: стройная, статная, с тонкой талией и округлыми плечами, с сильными бедрами, ровным и легким дыханием, с лицом прелестным чистотой, свежестью и быстрой сменой выражения.

Подходя к ней, Зворыкин, едва ли ведая, что он делает, скинул на пол вещевой мешок, уронил с плеча винтовку, сорвал бескозырку и вдруг закрыл глаза и пошел, ведомый внутренним зрением.

И у девушки стало обреченное лицо, и она закрыла глаза и пошла ему навстречу, вытянув вперед руки. И они коснулись друг друга…


А по другую сторону двери, которую Зворыкин, войдя, бессознательно захлопнул за собой, вся семья Феофановых медленно продвигается из глубины квартиры. Парализованный глава семьи крутит руками колеса передвижного кресла Они уже приблизились к дверям, как вдруг «боярыня Морозова» рванулась вперед и, раскинув крестом руки, загородила дверь.

– Стойте! – громко шепчет она – Сей муж ниспослан нам свыше…

– Что ты мелешь, дурища? – раздраженно говорит старик Феофанов.

– «Грядет жених по полунощи»… неужто не постигаете знамения? Птицы Божие об осеннюю пору на вешний лад разливаются. Славят воителя грозного, жениха нашей Санны нареченного!..

И все с удивлением глядят на распевшихся не по времени кенарей…

По лестнице кубарем скатывается Зворыкин, выбегает на улицу, но Кныш и Рузаев уже ушли…


…Окраина Замоскворечья. Поперек маленького дворика натянута веревка, на которой сушится и лубенеет под морозцем бедняцкое белье: латаные простыни, наволочки, штопаные чулки, детские лифчики, трусы, рубашки.

Раздвинув жестяные паруса двух простынь, во двор входит Зворыкин, он оглядывается, улыбается.

Из кривой хибары, похожей на сопревший лапоть, появилась маленькая пожилая женщина с тазом в руках, замахнулась, чтобы опорожнить таз, и увидела Зворыкина.

– Петруша!.. – проговорила она и выронила таз из рук.

– Маманя! – кинулся к ней Зворыкин. – Да ты что… Это ж я, Алеха!

– Сыночек… – маленькая женщина, всхлипывая, припала к большому телу сына, – до чего же ты с отцом покойным схож! Ну точь-в-точь он, когда с японской вернулся… может, даже лучше еще, – добавила она, застенчиво любуясь сыном.

– Алешка приехал! – слышится истошный крик.

Из дома как горох посыпались младшие Зворыкины: братья и сестры Алексея. Они приветствуют брата каждый на свой манер: те, что постарше, сурово толкают кулаком в плечо и, скрывая радость, мужественно буркают «здорово!»; те, что помоложе, визжат от восторга, виснут на Алексее, теребят его бушлат.

– Кш, мелкота! – отбивается тот. – Держите, гостинцы привез. – Он бросает им свой вещевой мешок.

Мать с каким-то неуверенным выражением, то ли горестным, то ли испуганным, глядит на своего старшего.

– Надолго к нам? – тихо спрашивает она.

– Надолго, – улыбнулся Алексей. – Может, и навсегда… А ты чего такая смутная?

– Не знаю… – Она провела рукой по лицу. – Не верится мне, что это ты… Здоров ли, все ли у тебя ладится?

Алексей захохотал.

– Еще б не ладилось! Революцию сделал – раз, женился – два!

– Аль правда?.. Да когда же ты успел?

– Только что… по пути домой.

– Как звать жену-то?

– Невесту, – поправил Алексей. – Свадьбу еще не играли.

– Ну, невесту…

– Это покамест не уточнено… – чуть смущенно говорит Алексей.

– Шутишь небось? – слабо улыбнулась мать.

– Вот те крест!.. – И тут же сурово поправился: – Слово большевика! Купчишки Феофанова дочь. Может, слышала, скобяная торговля?

– Ох ты! – с уважением говорит мать. – И хорошее приданое дают?

– Какое приданое, им теперь хана. Приданое будет только от жениха.

– Да у нас хоть шаром покати!

– Ошибаешься, маманя, у нас теперь вся страна! Вот какие мы богатеи! – И, рассмеявшись, Алексей первым прошел в дом…


…Бедный свадебный стол в доме Зворыкиных. Во главе стола – Алексей с молодой женой. Рядом с ней – Варвара Сергеевна Зворыкина, дальше – юные члены семьи, а из посторонних – пожилой пьяненький сосед да верзила токарь по прозвищу Каланча Последний танцует польку в паре со Степаном Рузаевым.

– За молодых! – говорит сосед, и в ту же секунду снаружи раздается оглушительный взрыв.

Кныш схватился за наган. Алексей вскочил, общее смятение.

Пошатываясь, входит один из меньших Зворыкиных с черным лицом и опаленными волосами.

– Силен салют? – спрашивает он. Алексей достает из-под лавки пулеметную ленту, гнезда для патронов пусты.

– Ах, босяк! – говорит он укоризненно. – Весь боезапас извел. Ну ладно, а мы ведь так и не выпили за молодых. – И он неприметно подмигнул старшему из братьев.


С этой книгой читают
Сборник повестей и рассказов, разнообразных по тематике: о любви, поиске жизненного пути, красоте поступков, самоутверждении подлинном и мнимом. Трилогия "Богояр" рассказывает о судьбах обитателей "инвалидного острова". Пронзительный и драматический рассказ "Терпение" – о семье Скворцовых, давно собиравшихся посетить Богояр. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши северных пейзажей острова их настигнет и оглушит эхо несбывшегося… "Остров
Один из самых замечательных писателей ХХ столетия Юрий Нагибин вел дневники с 1942 по 1986 год. За 15 дней до кончины писатель лично отдал дневники в публикацию, объяснив, что «совершенная искренность и беспощадность к себе этого полудневника-полумемуаров могут заинтересовать других людей, ибо помогают самопознанию». Юрий Нагибин писал дневник для разговора с самим собой, и потому его реальная невыдуманная жизнь – самая захватывающая история на с
В этой книге – лучшие произведения Юрия Нагибина о любви, написанные за тридцать лет. Он признавался, что лист бумаги для него – это «порыв к отдушине», когда не хватало воздуха, он выплескивал переживания на страницы. В искренности и исповедальности – сила его прозы. Скандальная повесть «Моя золотая теща» – остросоциальная картина разнузданных нравов верхушки советского сталинского общества, пуританских лишь декларативно. Повесть «Дафнис и Хлоя
Сборник поздних повестей Юрия Нагибина, подведших своеобразный итог литературной деятельности этого неординарного писателя. «Тьма в конце туннеля» появилась в 90-е годы, когда писатель вновь переосмыслил фашизм, юдофобию и прочую «советскую скверну». «Моя золотая теща» – прежде всего гимн всесильной любви, исток которой – в античных мифах и древнегреческом романе. «Сильнее всех иных велений» – повесть о деятеле русской музыкальной культуры, капел
 В книгу входят наиболее известные рассказы и сказки, включенные в школьную программу.Писатель учит нас смотреть на мир с любовью, тепло и по-доброму относиться друг к другу, отдавать все силы ума и души всему окружающему нас.
«Старый скрипач-музыкант любил играть у подножия памятника Пушкину. Этот памятник стоит в Москве, в начале Тверского бульвара, на нем написаны стихи, и со всех четырех сторон к нему подымаются мраморные ступени. Поднявшись по этим ступеням к самому пьедесталу, старый музыкант обращался лицом на бульвар, к дальним Никитским воротам, и трогал смычком струны на скрипке. У памятника сейчас же собирались дети, прохожие, чтецы газет из местного киоска,
Цепляется за морское дно якорь, чтобы корабль не унесло в штормовое море. Мёрзнет в тайге юный геолог, пытаясь оживить людей, превращённых шаманом в чёрные камни. Создают удивительные краски осенники – первые жёлтые листочки… В мире у каждого, пусть самого обычного, предмета есть своя история. Даже водопроводный кран может поведать, как через него однажды просочились в квартиру пираты.Жаль, что мало кто может услышать эти истории. А уж тех, кто и
В книгу вошли два произведения талантливого отечественного писателя первой половины ХХ века И. Э. Бабеля (1894–1940) – цикл новелл «Конармия» и «Одесские рассказы». Цикл «Конармия» запечатлел фрагмент Гражданской войны. Это своего рода живой документ истории, передающий сиюминутные, еще не остывшие впечатления человека, оказавшегося в самой гуще событий.В «Одесских рассказах» показана повседневная жизнь дореволюционной Одессы, точнее, той ее част
Современная сказка для детей и взрослых, немного с юмором, с персонажами известных нам с детства народных сказок, о любви к своей земле, о её богатствах, о единении в моменты опасности. Добрая и весёлая. Удачи нам всем.
Второе неполное собрание предосознанных постгаллюцинаций, записанных под аккомпанемент бесконечного безмолвия вселенной.
Переступая порог его дома, я не догадывалась, что подписываю себе приговор. Мое любопытство и жажда наживы завели меня слишком далеко... на запретную территорию верховного мага. Таинственный и притягательный, зловещий и бесшабашный. Человек, который сминает все на своем пути ради достижения цели. Теперь его целью стала я. У меня есть месяц, чтобы выбраться из этого порочного круга наслаждения - потом бежать будет поздно. Если он обретет власть не
- Скоро ты будешь называть меня только "любимый", вот увидишь - прошептал я между поцелуями. От этих дерзких слов она вся напряглась и резко отпрянула. Моя строптивая малышка стояла всего в метре с пылающим от злости взглядом, но всё ещё не отдышавшаяся от наших бурных ласк. - Не дождёшься! - свирепо выпалила она. - Ты не можешь отрицать того, что нас безумно тянет друг к другу. Между нами бешеная, просто крышесносная химия! Разве ты не видишь, Л