Антон Долин - Такеси Китано. Детские годы

Такеси Китано. Детские годы
Название: Такеси Китано. Детские годы
Автор:
Жанры: Культурология | Биографии и мемуары
Серия: Кинотексты
ISBN: Нет данных
Год: 2018
О чем книга "Такеси Китано. Детские годы"

Человек играющий. Убийца и жертва, бандит и коп, художник и поэт, режиссер и артист, комик и трагик, самурай и шут, телезвезда и кинематографист. Вечный дилетант и неисправимый ребенок, который отказывается взрослеть. Все это – Такеси Китано, сакральное чудовище японской культуры. О его жизни и карьере, методе и стиле, противоречиях и парадоксах – книга кинокритика Антона Долина.

Бесплатно читать онлайн Такеси Китано. Детские годы


Homo ludens

Эта книга была придумана и осуществлена в середине 2000‐х, когда популярность Такеси Китано во всем мире была на пике. Тогда казалось, что без него современная культура непредставима; его слава была настолько огромна, что он успел сняться в российской телерекламе – случай беспрецедентный для звезды из Азии. Конечно, это объяснялось не только причудами моды. В агрессивном и наивном стиле Китано, его бесшабашном юморе и сбивающем с толку лиризме многие встретили свой идеал: воплощение всех противоречий и идиосинкразий героя и автора начала XXI века, одновременно непробиваемого и уязвимого, комичного и возвышенного.

Самое точное и в то же время метафорическое определение стиля Китано дал он сам в фильме «Такеси Китано – непредсказуемый»: «Я – как маленький мальчик, который надевает новенький костюм и старается вести себя осторожно, чтобы не испачкать его. Потом он садится за стол и тут же сажает пятно. Поняв, что терять ему уже нечего, он портит костюм окончательно, не оставляя на нем ни одного чистого места».

Во всех своих интервью Такеси Китано не устает сравнивать себя с ребенком. Он делает это так часто и упорно, что давно перестало быть важным – идет ли речь о тщательно спланированной стратегии или о прирожденной инфантильности. «Я веду себя как мальчик из „Нового платья короля“, – говорит Китано. – Недавно я заявил, что нам не нужна верхняя палата парламента, и меня едва не вызвали в парламент, чтобы я объяснился». Марк Шиллинг в своей книге «Современное японское кино» называет Китано «вечным Питером Пэном». Китано не только не способен повзрослеть; он не хочет взрослеть, он сопротивляется естественным процессам и делает невозможное. Во всяком случае в кино, сквозь призму которого большая часть зрителей рассматривает жизнь и судьбу своего кумира.

Двенадцать лет спустя, когда я возвращаюсь к этой книге, Китано перестал быть центральной фигурой для кино, продолжая оставаться его загадкой и парадоксом, уникальным явлением, не до конца понятным ни в Японии (где многие считают его «звездой на экспорт», а другие по-прежнему знают только в качестве популярного телекомика), ни в Европе и США. Его взлет был связан с успехом на международных фестивалях – в особенности c «Золотым львом», присужденным в 1997 году за «Фейерверк» в Венеции. Его закат начался на том же фестивале, где был недопонят критиками и публикой цикл автобиографических и автодеструктивных картин – «Такешиз», «Банзай, режиссер!», «Ахиллес и черепаха». Последовавшая за ним трилогия криминальных драм под общим названием «Беспредел» закрепила консенсус: Китано «закончился», отдался мейнстриму, перестал быть собой.

Так ли это на самом деле? Где место Такеси Китано в сегодняшнем мире, увлеченном совершенно другими вещами – сериалами и 3D, документалистикой и VR, феминизмом и политической борьбой? Действительно ли участь создателя неповторимого кинематографа бескомпромиссной жестокости и детской игры – превращение в «старую клячу», потешающую ностальгирующих критиков, но неинтересную для массового зрителя?

То вечное детство, которое заложено в ДНК киноязыка Китано, – не стал ли сам автор его заложником? И способен ли он выжить, повзрослев? Эти не слишком уютные, но по-прежнему увлекательные вопросы – в основе переработанной и дополненной версии книги, впервые увидевшей свет в 2006 году.


Игра первая: во взрослого

Первое знакомство. – «Кикуджиро». – Фигура отца. – Учитель Китано. – Попытки педагогики. – Мать. – Гуру. – Ангелы. – Недетский мир. – Игры на пляже. – Тотальная игра. – По газонам не ходить

О Такеси Китано я впервые услышал на автобусной остановке в мае 1999-го. Дело было во Франции, во время Каннского фестиваля. На него я поехал впервые в жизни, корреспондентом радио «Эхо Москвы», и по неопытности поселился в гостинице километрах в пяти от городской черты. Поджидая автобус, я разговорился с коллегой из Италии, аккредитованным на фестивале от небольшой туринской газеты. Обсудили уже показанные фильмы, сошлись во вкусах; оба были впечатлены прошедшей день назад при полном аншлаге премьерой фильма «Все о моей матери» Альмодовара. Был канун нового тысячелетия, ожидались большие перемены во всех областях жизни, не исключая и кино. Во всяком случае, Канны позволяли на это надеяться. Фестиваль был ударным, в конкурсе один гений наступал на пятки другому: мы с коллегой вспомнили и Леоса Каракса, и Чена Кайге, и Джима Джармуша, и Дэвида Линча. «А еще я очень жду новый фильм Китано», – признался итальянец. Мне это имя ничего не говорило, я стал выспрашивать, о чем речь. Коллега, присутствовавший при триумфе «Фейерверка», получившего «Золотого льва» в Венеции ровно за два года до того, захлебнулся в восторгах: «Смесь поэзии и жестокости. Ни на кого не похоже. Такое не может не понравиться».

В самом деле, «Кикуджиро» произвел эффект ошеломляющий, став вторым самым обсуждаемым фильмом фестиваля: овация длилась всего минутой меньше, чем после картины Альмодовара (лидера симпатий публики). Правда, насилия в фильме не было, или было куда меньше ожиданного – столько же, сколько его было в советских школьных сказках студии им. Горького образца 1970‐х. Да и поэзия не сразу бросалась в глаза: запоминался разве что привязчивый мотив Джо Хисаиси. Однако сомнений в том, что прямолинейная и инфантильная история о мальчике, едущем к морю в поисках мамы, станет одним из лауреатов, не было ни у кого. Новизна киноязыка и интонации Китано сразу бросалась в глаза и с трудом укладывалась в слова. Президент жюри, своенравный канадец Дэвид Кроненберг, ожидания обманул, наградив не корифеев, а мало кому тогда известных француза Бруно Дюмона и бельгийцев братьев Дарденнов. Как минимум в одном Кроненбергу удалось безошибочно предсказать новую культурную тенденцию: лучшие фестивальные фильмы были обречены на то, чтобы становиться аутсайдерами в общей призовой гонке. Разумеется, на популярности Китано и его фильма каннский расклад не сказался никак.

С работами режиссера в России к тому моменту могли ознакомиться отнюдь не только киноманы с «Горбушки» (где уже некоторое время торговали кассетами с его ранними фильмами в самодеятельном переводе). За месяц до начала Каннского фестиваля был официально выпущен на видео «Фейерверк». Релиз, конечно, не получил должного отклика: даже самой апологетической аннотации на обложке не было достаточно, чтобы привлечь должное количество зрителей. Однако худо-бедно к лету 2000-го, когда на Московском кинофестивале было показано «Табу» Нагисы Осимы – кстати, непосредственно перед этим с триумфом прошедшее в Каннах и также оставшееся без наград, – зал был переполнен. И причиной тому была не только громкая слава режиссера «Империи чувств» и гей-тема, не только самурайская романтика, не только безоговорочное доверие публики к составителю программы «8½ фильмов» Петру Шепотиннику, но и фамилия Китано в титрах. Многие уже знали о сотрудничестве Осимы и Китано по вполне популярному и многократно показанному по телевидению фильму «Счастливого рождества, мистер Лоуренс».


С этой книгой читают
Художественный фильм «Сталкер» Андрея Тарковского по повести братьев Стругацких «Пикник на обочине» – ключевой памятник позднесоветской культуры, получивший всемирное признание. Он не раз становился предметом киноведческих исследований, вдохновлял художников и режиссеров, а о работе над фильмом писали многие, кто был рядом с Тарковским на разных этапах непростого пути от замысла проекта до его воплощения. Режиссер, актер и писатель Евгений Цымбал
Глобальное переформатирование культурной и общественной жизни в СССР в 1920–1930‐е годах во многом опиралось на веру во власть слова, что породило культ литераторов и трепетное внимание к речам вождей. Книга Александра Гончаренко посвящена проблеме текстоцентричности этой эпохи, которую автор исследует на примере эстетических поисков в советском кинематографе. Звездные кинорежиссеры, литераторы и критики, как и канувшие в Лету функционеры – все о
Советское «школьное кино» – крайне любопытное явление в истории мирового кинематографа, основанное на специфическом компромиссе пропагандистских установок и социальных запросов аудитории. Истории, которые оно рассказывало, зачастую были построены по принципу матрешки: незамысловатый внешний сюжет мог скрывать в себе самые разные месседжи – от утверждения советских моральных ценностей до фиги в кармане, от поиска вариантов развития личности до нам
Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсроч
«Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин», «Хрусталев, машину!» – эти фильмы, загадочные и мощные, складываются в феномен Алексея Германа. Его кинематограф – одно из самых значительных и наименее изученных явлений в мировом искусстве последнего полувека. Из многочасовых бесед с режиссером Антон Долин узнал если не все, то самое главное о происхождении мастера, его родителях, военном детстве, оттепельной юности и мыт
Эта книга задумывалась как детская, но получилась книгой для всех.Самое важное и интересное о безбрежном и сложном мире кинематографа вы узнаете в кратчайший срок.Антон Долин, один из самых известных российских кинокритиков, разобрал главные вопросы о кино и постарался дать на них простые и внятные ответы.Можно ли застраховать себя от разочарования?Как отличить искусство от развлечения (и нужно ли это делать)?С чего начинать знакомство с классико
Антон Долин – журналист, радиоведущий, кинообозреватель в телепрограмме «Вечерний Ургант» и главный редактор самого авторитетного издания о кинематографе «Искусство кино». В книге «Оттенки русского» самый, пожалуй, востребованный и влиятельный кинокритик страны собрал свои наблюдения за отечественным кино последних лет. Скромно названная «оттенками», перед нами мозаика современной действительности, в которой кинематограф – неотъемлемая часть и от
Антон Долин – кинокритик, главный редактор журнала “Искусство кино”, радиоведущий, кинообозреватель в телепередаче “Вечерний Ургант”, автор книг “Ларе фон Триер. Контрольные работы”, “Джим Джармуш. Стихи и музыка”, “Оттенки русского. Очерки отечественного кино”.Современный кинематограф будто зачарован советским миром. В новой книге Антона Долина собраны размышления о фильмах, снятых в XXI веке, но так или иначе говорящих о минувшей эпохе. Автор н
Вечнозеленые тропические леса на склонах гор и ухоженные парки в городах, тысячелетние традиции и ультрасовременные небоскребы, культ народных богов и нанотехнологии… Все это – удивительный остров Тайвань.Как сегодня живут островитяне? Как заботятся о человеке? А как – о природе? Можно ли сочетать древние предрассудки и достижения высокой науки? В чем «загадка тайваньского характера»?Прочтите книгу – и вы узнаете об этом. А также о том, как относ
«Логос» – один из старейших независимых гуманитарных журналов, возникших в постсоветский период. Журнал продолжает западническую традицию, развивая ту интеллектуальную линию русской культуры, которая связывает его, в частности, с дореволюционным «Логосом» – международным ежегодником по философии культуры, издававшимся в начале XX века.За время своего существования «Логос» эволюционировал от журнала профессионально-философской ориентации, выполняв
Своеобразным символом его творчества стал «Angelus Novus» со знаменитого рисунка Пауля Клее. «Так можно представить себе ангела истории: его лицо обращено в прошлое, где он видит катастрофу, нагромождающую руины на руины, – пишет Беньямин. -Он хотел бы остановиться, оживить погибших, но из рая дует ураганный ветер, который неудержимо несёт ангела истории в будущее; этот ураган мы и называем прогрессом… Катастрофа есть прогресс, прогресс есть ката
Дженна Гиббс исследует мир связанной с театром печатной продукции по обе стороны Атлантики в период Американской революции и первой половины XIX века, рассматривая споры о месте темнокожих людей в англо-американском культурном пространстве. Гиббс задается вопросом, включали ли популярные развлечения темы свободы, прав человека, рабства как зла. Ее выводы оказываются нелестными как для Соединенных Штатов, так и для Великобритании. Британцы изображ
В секретнейших лабораториях многих государств до сих пор проводятся всевозможные мистические опыты. Критикуя магию как разновидность человеческих заблуждений, официальные ведомства практически всех крупнейших государств никогда не прекращали тайные исследования в этой области. Заманчиво обладать сверхмощным оружием, которое можно применять тайно и которое не оставляет никаких следов… В этой книге впервые рассказано о некоторых видах профессиональ
Это одно из тех жизнеописаний, на фоне которых меркнут любые приключенческие романы. Перед вами биография Тома-Александра Дюма, отца и деда двух знаменитых писателей, жившего во времена Великой французской революции. Сын чернокожей рабыни и французского аристократа сделал головокружительную карьеру в армии, дослужившись до звания генерала. Революция вознесла его, но она же чуть не бросила его под нож гильотины. Он был близок Наполеону, командовал
В книге представлен лекционный материал для высшей школы – финансово-экономических ВУЗов по предмету «БАНКОВСКОЕ ДЕЛО», тема: «УПРАВЛЕНИЕ АКТИВАМИ И ПАССИВАМИ КБ».
Барон Дарк эну Мушер и приключения неразрывно связаны. Его наконец нашел отец, и Дарк принял решение вернуться в королевство Болар. Для себя он еще не решил, станет ли наследником или откажет королю и кровному своему отцу. Да и с Франческой у него возникли проблемы, и как их разрешить, он не знает. Жизнь непроста сама по себе, и какую очередную проблему она подкинет Дарку, неизвестно. Так что надо быть готовым ко всему.