Древнее пророчество предупреждает: «Кто противится событию, на том оно и сбудется!» При одном условии: за словом должно следовать дело. История, о которой пойдет речь, обязательно случится до 2020 года. Предсказания начинают сбываться.
Свет, исходивший от солнца, туманил и лукаво двоил вершины Иудейских гор. В ноябре погоду на Мертвом море называют «невыраженной» зимой. Вода здесь теплее воздуха, отчего и создается эффект легкой испарины. Все равно что при фотографировании: чем больше диафрагма, тем меньше глубина резкости.
Иван Кротов, приехавший в Израиль по важному делу, сегодня взял выходной и отдыхал на берегу «соленого озера», называемого морем. Вот уже продолжительное время он с интересом наблюдал за странным стариком в синих, советского покроя трусах. Его нескладная рыхлая фигура напоминала ему очень знакомого человека, но вспомнить, кто это, никак не удавалось. Возле него постоянно находилась молодая симпатичная женщина. В какой-то момент старик пошел в воду и неожиданно споткнулся, а перед этим прозвучал легкий хлопок. Иван машинально обернулся в ту сторону, где метрах в десяти стояла деревянная будка спасателей. Двое спасателей направились к тонущему старику, а третий быстрой походкой пошел к стоящему рядом черному автомобилю. Машина тут же рванула с места, оставляя в теплом воздухе запах горелого масла.
I
Шесть лет до этого события
Октябрь заканчивался, а бабье лето в Москве все не наступало. Шел надоедливый, мелкий дождь. Желтые листья, скомканные влагой, прилипали к подошвам ботинок, заставляя ускорить ход, чтобы от них избавиться. Примета, к суровой зиме. Он с грустью вспомнил, как совсем недавно на своем юбилейном ужине друг по прежней службе на Камчатке, корабельный доктор Сергей Воронин, в качестве тоста пожелал: «Поверь мне, пятьдесят – это только начало, и их тебе жизнь отсчитала!» В ответ он непроизвольно свел плечи, напрасно пытаясь спрятаться от предупреждения о старости, скрытой в словах товарища. Замечал по себе, время с возрастом буквально летело, а воспоминания о прошлых годах переходили из цветного в черно-белое изображение. Оставалось лишь ностальгировать, как по лентам старого советского кино. Детство, прошедшее в переездах семьи вслед за отцом моряком-пограничником, оставило в памяти незначительные события. Из них, пожалуй, самым запоминающимся являлась Балаклава, что под Севастополем. Город притягивал мальчишек тайной, которую они находили здесь на каждом шагу, – от скрытой в скале базы подводных лодок, называемой для конспирации «городской телефонной станцией», до подземных ходов старинной Генуэзской крепости. В одной из таких пещер-развалин отыскали выбитый на белом известняке рисунок пчелы с огромным жалом. Ребята на ходу сочинили и легенду о якобы приземлившемся здесь в древности инопланетном корабле. Короткие пчелиные крылья в их любознательном мозгу ассоциировались с лопастями внеземного вертолета, а длинный хоботок-жало – с противогазной трубкой. За Крымом последовала Москва, где отец учился в военной академии, да так и остался преподавать. Алексей Кротов пошел по стопам отца. Окончив школу, поступил в Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе на факультет ракетного вооружения. После училища служба на Второй флотилии атомных подводных лодок, что на Камчатке. Карьеру командира сделать не успел, уволился в звании капитан-лейтенанта. С развалом Советского Союза флотилия, состоящая из четырех дивизий подводных стратегов – РПКСН[1], уменьшилась, как шагреневая кожа, до одной дивизии. Алексей вернулся в Москву и с помощью друзей отца устроился преподавателем в институт МВД. Там и платили больше и своевременно, и звания присваивали гораздо быстрее, даже чем в подплаве.
Здесь Алексей Кротов дослужился до полковника и возглавил институтскую кафедру деятельности органов внутренних дел в особых условиях. Бывший офицер-подводник обучал будущих полицейских приемам борьбы с террористами. От старой профессии пригодились флотские навыки самодисциплины и чувство товарищества, привитое тесным отсеком подводной лодки, где поровну с матросами делится кусок хлеба и глоток воздуха. С курсантами приходилось выезжать в многочисленные «горячие точки» Дагестана и Чечни. Он учил молодых пацанов видеть гранатную растяжку, по шороху и ветру в лесу определять причину шума, разжигать с одной спички костер и метко стрелять. Но не это все же было главным в группе «милицейского спецназа», а как раз психология коллектива и воспитание мужской дружбы, которая важнее любви. Если собираешься выжить! В нем неожиданно раскрылся талант охотника – слышать в лесу, при этом самому быть невидимым. Именно осторожность и внимательность спасла ему жизнь, когда в юности с отцом как-то раз выехали в конце апреля на охоту. Сырой лес еще не избавился от снежных проталин, а над землей стелилась дымкой испарина. Вечерело. Он выходил к точке встречи, к большой сосне на окраине поля. В двустволке заряжено два патрона. Один с дробью на утку, другой – свинцовой пулей на крупного зверя. На самой кромке села с овсяным полем вдруг метнулась еле заметная тень. Затем она оказалась сзади него. Стало как-то тревожно и не по себе от беспомощности перед неизвестным. К тому же туман становился на открытом пространстве плотнее. Неожиданно «призрак» двухметровой тенью встал прямо перед ним. Это был огромный медведь-шатун. Алексей, не успев испугаться, единственной пулей повалил его прямо у той самой развесистой сосны, где назначили встречу охотники. В самое сердце. Потом уже товарищи с уважением рассказывали о его небывалом везении. По их опыту, одной пулей убить медведя невозможно. Слишком живуч хозяин леса, до пяти километров может пройти раненым! На память Алексей оставил черный коготь от убитого медведя.
Он спешил на встречу с тем самым товарищем, произнесшим странный тост о новом этапе жизни после пятидесяти лет. С Сергеем Ворониным они сегодня отправлялись на Дальний Восток, но по разным направлениям. Воронин не знал истинной цели поездки, а Алексей Кротов стоял у истоков необычной «операции».
В профессорском кабинете пахло женскими духами со вкусом арбуза и ароматного чая. Не сдержавшись, пожурил старого товарища – «седина в бороду, бес в ребро», намекая на любовные отношения с молоденькой женщиной, а про себя подумал: «Воронину чуть больше шестидесяти, но не стесняется жить в свое удовольствие. Плохо одно, чаще стал зудеть да хвастаться своими достижениями в науке, особенно при женщинах. Доктор наук, профессор, полковник. Нет, все мало!»
