– Итак, задание вы провалили, – устало произнес генерал и пристально посмотрел на меня поверх очков.
Мои подчиненные, старший прапорщик Михаил Мигуля и эксперт-компьютерщик Ваня Зайкин, сидевшие смирным рядком за столом вышестоящего начальника, скромно опускали глазки и корпоративно страдали. Хотя в их сторону не прозвучало ни единого упрека. И это правильно. Раз я числился командиром, то в этом качестве отвечал за все.
– Причем произошло это перед выборами, – продолжал разнос генерал, – когда наша страна особенно нуждается в укреплении международного авторитета…
«Вот, блин, – думал я, сосредоточенно рисуя в блокноте закорючки, внешне похожие на стенографию. – И почему наша страна все время „нуждается“? Как нищие, право. Авторитет – не та штука, которую подают особо нуждающимся»…
– А средства, которые могли быть выручены после реализации предметов старинного клада, который вы не сумели найти, предполагалось направить на социальные пособия. На помощь старикам и малоимущим.
«Можно подумать, что старикам и малоимущим планируется выделять только средства, извлеченные из старинных кладов. И мы, негодяи, лишили бедняг последнего».
– И это важное правительственное задание вы сорвали, – подвел итог наш высокий начальник.
– Но товарищ генерал, – осмелился подать голос Зайкин. – Ведь самое главное, что и американцы, явившиеся за этим кладом, тоже ничего не нашли. Так что статус кво, в принципе, сохраняется. И в дальнейшем, если удастся добыть какие-нибудь дополнительные сведения…
– «В дальнейшем», «если удастся» – сардонически воздел руки начальник. – Уж не думаете ли вы, что до той поры вам будет позволено слоняться без дела?
Мы разом дружно замотали головами и горячо заверили руководство, что подобная безответственная мысль ни к кому из нас даже близко никогда не подходила!
– Ладно-ладно, – произнес генерал, на которого верноподданническая демонстрация не произвела особого впечатления. – Даю вам новое задание.
– Вот это правильно! – не удержался от восклицания старший прапорщик. Я испепелил его взглядом.
– Появился тут у нас один полоум… э-э, нетривиально мыслящий ученый, – продолжил высокий руководитель, не отреагировав на одобрение подчиненного. – Энтузиаст своего дела. И так всех достал, что для проверки его идей решено выделить группу сотрудников. Как вы понимаете, после вашего грандиозного провала вопрос о том, кому именно это дело поручить, даже не обсуждался.
– Кхм, – сказал я. – И что же за идеи у э-э… у энтузиаста?
– Ну-у, – генерал почесал висок кончиком пальца. – Он, видите ли, убежден, что у Александра Сергеевича Пушкина существовала некая тайная рукопись. Она никогда не была опубликована и в настоящее время является потерянной настолько, что даже крупные специалисты просто-таки не подозревают о ее существовании. Но Пушкин, якобы, придавал именно этой своей работе особое значение и перед последней дуэлью поместил ее в тайник, о существовании которого в последние минуты жизни поведал жене.
Наталья Николаевна свято хранила тайну, но частые переезды, второе замужество… В общем, след затерялся.
– Но у энтузиаста-то есть какие-то предположения о том, где искать? – поинтересовался старший прапорщик.
– В том-то и дело, что есть. Так что отправляйтесь к себе, к 10.00 должен прибыть ученый, и я распорядился, чтобы его без промедления направили к вам.
* * *
В нашу каморку, рассчитанную, вообще говоря, на одного человека, было втиснуто три стола, большой шкаф и корявый, советского производства железный ящик, исполняющий роль сейфа. Поэтому в ней трудно было разместиться так, чтобы не задеть соседа плечом или локтем. Так что сегодня, при дурном настроении, мне пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы ни с кем из подчиненных не столкнуться и не встретиться взглядом. Не хотелось объясняться.
Поскольку ожидалось, что придет посторонний человек, да еще и охарактеризованный как энтузиаст с нетривиальным мышлением, мы все постарались разложить всюду бумаги и придать обстановке максимально рабочий вид. Чтобы сразу, с порога стало понятно, что люди тут не просто отсиживают положенное время, а глубоко и сосредоточенно трудятся, забывая о личном и постороннем. Чтобы посетитель сразу мог понять, что отвлекать нас пустяками – дело не только неблагодарное, но, по большому счету, даже преступное и наносящее урон безопасности страны.
Пока мы все заняты хозяйственными делами, есть немного времени, чтобы ввести читателя в курс дела и рассказать немного о нашем подразделении.
Итак, мы существуем в рамках Федеральной службы безопасности и числимся в этом солидном ведомстве под номером 22—03/46. Никто не знает, откуда взялся этот ни с чем несообразный цифровой код, но я подозреваю, что это просто дата рождения нашего генерала. По инициативе которого подразделение и было создано.
Полное наименование засекречено, а к документам, в которых оно упоминается, имеет доступ исключительно узкий круг лиц из числа высшего руководства. Но поскольку слухи все равно просачиваются, я приоткрою завесу тайны – мы занимаемся расследованиями сверхъестественных явлений.
Что относится к данной сфере – никто точно определить не способен, так что нас могут бросить на любое задание. Первое дело, в котором мне довелось участвовать, привело к обнаружению средневекового оружия страшной поражающей силы (см. повесть «Тайна разрушенного храма»). Затем мы, наперегонки с американцами искали сокровища короны русских императоров (см. повесть «Тайна имперской короны). И вот теперь начальство решило отдать нам очередное безнадежное дело – общение с пушкиноведом. Ладно, мы не в обиде. Кто-то же должен делать и такую работу…
Старшим в нашей команде (по возрасту и опыту) является товарищ Мигуля (в обиходном обращении – дядя Миша). Родом он из далекого сибирского села и относится к той категории людей, про которых говорят: «Чем дальше за Урал, тем ближе к моральному кодексу».
В столичном регионе подобная приверженность нравственным нормам считается чем-то кондовым, совковым и вообще чуточку нелепо-смешным. Так что хотя в Москве дядя Миша давно, карьеры не сделать не сумел. Должность старшего прапорщика стала для него потолком.
К компьютерам, айфонам и прочим техническим новинкам, включая сотовый телефон, дядя Миша относится недоверчиво и с опаской. Он убежден, что старые вещи, если их вовремя ремонтировать, служат вернее и никогда не подводят. Мнение спорное, но, так или иначе, под рабочим столом нашего ветерана всегда громоздятся какие-то коробки с запчастями, разобранными карбюраторами, подержанными слесарными инструментами и прочим хламом, которые я неоднократно порывался выкинуть.
