Прохор Сергеевич в недоумении взирал на лучшую модистку города. Женщина сидела, слегка откинувшись, на низкой софе. Одна её рука покоилась на столике рядом с изящным фужером, наполненным красным вином, создавая ощущение, что она вот-вот его возьмёт. Вторая сжимала красную розу, лежащую на коленях.
Платье женщины было аккуратно расправлено. Волосы уложены в изящные локоны, вот только они были седыми, хотя ещё утром иссиня-чёрными, а сама хозяйка мёртвой.
– Что тут произошло? – хмуро спросил старший следователь.
Помощница девушка в тёмном платье с белым воротничком всхлипнула и вновь зашлась в рыданиях. Полицмейстер, вздохнув, осторожно прошёлся по комнате. Создавалось впечатление, что по комнате пронёсся ураган, уничтоживший всю обстановку. Единственным островком спокойствия была тщательно подготовленная картина смерти.
– Кто мог совершить такое, Ваше благородие? – тихо спросили за спиной.
Девушка подняла на боевого мага заплаканные голубые глаза и посмотрела с надеждой. Прохор предпочёл промолчать. Если бы Антон Романович не уехал в столицу по семейным делам, то можно было просто спросить у убитой.
Хуже всего то, что тело нашла даже не помощница, а графиня Оболонская, пришедшая за готовым платьем и собирающаяся обсудить следующее.
Графиня находилась в соседней комнате, но, к сожалению, была ещё в худшем состоянии, чем помощница. Молодая женщина впала в истерику, и её пришлось напоить успокоительным, от которого она потеряла связь с реальностью.
– Прошу прошения, Мария Степановна, когда вы в последний раз видели убитую живой? – устало спросил Прохор Сергеевич.
Девушка прижала к глазам платок. Прохор едва удержался от вздоха. Самое неприятное в его работе – это слезы убитых горем друзей и родственников. Хорошо хоть на этот раз обошлись без маленьких детей. Евгения Николаевна была старой девой.
– Так час назад видела, когда на обед отпрашивалась. Ох, знала бы, что оно так обернётся, не ходила бы никуда...
Девушка вновь залилась слезами. Прохор Сергеевич мрачно подумал, что тогда композиция состояла бы из двух натурщиц.
– Вы обедали при кухне? – задал новый вопрос старший следователь.
Больше всего Прохору хотелось покончить с опросом свидетелей. Да, и жалко было девушку мучать. Однако практика показывала, что лучше расспросить невольных участников раньше, чем они успокоятся. Обычно именно в такое время преступник может себя выдать.
– Я в харчевню на углу бегала, – всхлипнула девушка
– Хозяйка ждала сегодня кого-нибудь? Или при вас кто-то приходил? Возможно, вы видели этого человека впервые? – с надеждой спросил полицмейстер.
На многообещающий или хотя бы на обнадёживающий ответ Прохор Сергеевич не надеялся. Акция явно была спланирована. Слишком всё было хорошо организовано и подготовлено. Словно убийца знал, что Евгения Николаевна останется одна. Случайные налётчики действовали по-другому. А как подступиться к убийству, представленному как парадный портрет, старший следователь не знал.
– Сегодня все шли по записи. У нас случайных людей не бывает, – покачала головой помощница убитой.
Прохор Сергеевич кивнул, подобный ответ он и ожидал. Евгения Николаевна предпочитала работать только с благородными дамами, мужья и отцы которых занимали видные посты. Но даже при этом существовала запись на пару недель вперёд.
– Вашей хозяйке кто-нибудь угрожал или, возможно, она с кем-нибудь была в ссоре? – продолжил попытку выяснить что-нибудь полезное Прохор.
– Евгении Николаевне? Да её все любили! – так искренне возмутилась девушка, что не оставила сомнения в правдивости своих слов.
Однако Прохор сумел прочесть между строк больше, чем сказала девушка: «Моя хозяйка общалась только с теми дамами, которые считали ссоры с прислугой ниже своего достоинства».
Хорошо воспитанные леди не дружили с обслуживающим персоналом. А если и доверяли свои некие тайны, то модистка берегла свою репутацию, и ничего из сказанного дальше комнаты приемов не выходило.
– Возможно, у Евгении Николаевны был поклонник? – уже ни на что не надеясь, спросил Прохор Сергеевич.
– Ну… хозяйка получала пару раз корзины с цветами, – задумчиво сообщила девушка.
– Отлично, – встрепенулся Прохор Сергеевич, – имя, фамилия, род занятий, где живет?
Обрадованный полицмейстер вытащил блокнот из кармана, собираясь скурпулезно законспектировать информацию. Мужчина – это уже хоть что-то.
– Поклонник был тайным. Просто присылал цветы и всё, – пожала плечами девушка.
Прохор Сергеевич удручённо вздохнул. Поклонник мог приревновать или знать чуть больше, чем помощница. Вот только как его теперь найти?
– Если вспомните что-то ещё – свяжитесь со мной, – удрученно попросил полицмейстер.
– Как скажите, Ваше благородие.
Девушка, сделав лёгкий книксен, поспешила покинуть комнату, бросив последний взгляд на убитую. Прохор, проверив, чтобы описи и картина убийства были перенесены на бумагу с мельчайшими подробностями, кивнул городовым.
– Забирайте в мертвецкую.
«Глухарь!» – грустно подумал Прохор.
***
Несмотря на раннюю весну день выдался погожим и тёплым. В честь этого стол накрыли в беседке в саду, которую окружали вечно-зелёные кустарники.
– Мне очень нравится ваш сад, Софья Андреевна, чувствуется, что за ним ухаживают с любовью и умело, – вполне серьёзно проговорил Денис Петрович.
Матушка польщённо улыбнулась. Хозяйство она вела твёрдой рукой, исправно проверяя бухгалтерские книги и направляя работников на нужные участки.
– Зачастили вы, Денис Петрович, к нам из столицы, – как бы невзначай заметила мама.
– Тут ничего не поделаешь, Софья Андреевна, если сердце моё тут, – многозначительно сказал маг, бросив на меня быстрый взгляд.
– Вы правы, Денис Петрович, к этому городу невозможно оставаться равнодушным, – поспешно добавила я.
Я прекрасно понимала, к чему все идёт. Однако сын бургомистра оставался для меня загадкой. Его эмоции постоянно менялись, словно калейдоскоп. Хотя одно могу сказать точно – он меня не любит. Интерес, разумеется, испытывает. И было совершенно не понятно – зачем он наносит визиты?
К тому же решить наши проблемы с Антоном Романовичем так и не удалось. На следующее утро к нему приехали родители, неизвестно как узнавшие о последних событиях.
Мачеха тут же уложила старшего полицмейстера в постель. За что я была ей благодарна, он, действительно, с трудом держался на ногах. Вот только навещать его постеснялась. А затем он отбыл в столицу, прислав записку с обещанием скорого возвращения.
И вот уже прошло почти два месяца, а его всё нет.
– Екатерина, дорогая, ты где витаешь? – ласково спросила мама.
Этот тон я знала. Похоже, что ко мне обращаются не в первый раз.
– Я так рада весне. Словно новый этап жизни начался, и всё плохое осталось позади, – сообщила мечтательно.
