Известно ли вам, как греческий принц Георг спас цесаревича Николая от меча самурайского экстремиста? А чем, между прочим, китайские палочки куайцзы отличаются от японских палочек хаси?
А в каком из венских кафе как-то раз повстречались Иосиф Виссарионович и Адольф Алоизович? А какое пиво они заказали? Какие сосиски? В смысле, свиные или говяжьи? Не с квашеной ли капустой? Кто, кстати сказать, посоветовал Сталину использовать в своих мистических ритуалах череп Гитлера? Неужели Гурджиев?
А сколько миллиардов разумных жили на данной планете с начала времён? А какой русский гений учил актёрскому мастерству Юла Бриннера, Грегори Пека и Мэрилин Монро? А в какой державе принято менять обувь после посещения туалета?
А вы обратили внимание, каким успехом пользуется у нас игра в бабки? А кто, если вдуматься, пристрастил нашу публику к этой древней забаве? Не воины ли Чингисхана?
А имеете ли вы понятие, как совершить обряд харакири? И способны ли вы – да, именно вы! – на такой поступок? Молчите? Вы, кажется, недостаточно доблестны, друг мой?
А знаете, как одним ударом указательного пальца устранить несносного лиходея, при всём, разумеется, к нему сострадании, которое Достоевский считал высшей формой человеческого бытия? И если на то пошло, то случалось ли вам свидетельствовать, как зрачки умирающего Homo sapiens обретают форму зрачков Felis catus?
А как называют науку об освобождении наших скрытых возможностей? Суггестология?
А вот кто, рассуждая начистоту, кто те злостные элементы, те мерзкие монстры, что неким келейным образом запустили процесс деградации социума, в результате чего наблюдаем глобальный упадок морали и нравственности, образования и рождаемости?
А какого рода утехам предавался граф Лев Николаевич в свои последние годы, когда разочаровался во всём остальном?
А вдомёк ли вам, что все мы, включая тех, что отнюдь не твари дрожащие, непрестанно шлём в космос вибрацию, свойственную только нам лично, и некоторые специалисты в области запредельного способны её уловить и расшифровать?
А в курсе ли вы, что в трепангах в тысячу раз больше железа и меди, чем в рыбе, что теорию относительности изобрёл не Эйнштейн, а его коллега Пуанкаре, что Вселенная питается энергией человеческих эмоций, меж тем как реальный мир есть не более чем проявление нашего сознания, и смерть на поверку оказывается чистой фикцией, бабушкиной побасенкой, страшилкой для маловеров?
Короче, разве не замечательно, что все вышепредложенные и множество других вопросов и тем затрагиваются и получают развитие в пространстве одного и того же произведения? Понятно, что это роман, но какого рода, какого вида? Может быть, совершенно особого? Прикинем: роман ли это любовный? Шпионский? Роман воспитания? Исторический? Авантюрный? Психологический? Философский? Роман фантастический? Политический? Да полноте, стоит ли попусту растекаться, судить да рядить? Не проще ли осознать очевидное, явное: что книге Амира Гаджи присущи и в ней гармонически сочетаются, мастерски сплетены черты всех названных плюс неназванных видов этого неувядающего жанра? И не стоит ли здесь отметить, что «Свидетели Азизы» – вещь удивительно многоплановая и полифоничная? Не говоря о том, а вернее, как раз говоря, утверждая, что это роман познания, понимания сути вещей и событий, роман многоведения, многоумения, причём такой, который, только начав читать, хочется читать безотлагательно, а только закончив, неймётся перечитать; редкий случай, не правда ли?
Уверен что это редчайшее по жанру Сочинение Амира Гаджи – лучшая, главное, разнообразно жизнеподобная, содержательная, крайне занимательно развёрнутая иллюстрация истории России, похожая на огромный, в рамках времени, пазл,
Добавлю, постранично – выемочку в выемочку – его собирать в гигантскую картину – дело трудоёмкое, но чертовски азартное, и не менее полезное для ума и души, чем одоление многотомных исследований историков.
1945-й – год Синего Деревянного Петуха. Вторник, 8 мая, – двадцать пятый лунный день. Убывающая Луна в знаке Рыб. Всякому заболевшему этот день грозит смертью, если не будет оказана помощь со стороны.
Восточная Пруссия. Город Кёнигсберг. Полевой госпиталь 2-го Белорусского фронта.
– Ну вот, кажется, и всё, Тамара Францевна, – сказал главный хирург армии и отошёл от операционного стола. – Надеюсь, вы сможете аккуратно заштопать этого красавца. Только так, чтобы шрам не был заметен. Не всех мужчин шрамы украшают. Я на минутку отойду покурить.
– Конечно, товарищ полковник. Не беспокойтесь. Мы всё сделаем в лучшем виде, – ответила коллега, ассистировавшая на операции.
– Жених будет хоть куда, – легкомысленно добавила операционная сестра Люся.
Возвращая Люсю «на место», Тамара Францевна приказала:
– Не расслабляться, старший сержант! Зажим. Нет-нет, вон тот, с прямыми губками. Зонд двусторонний. Лапчатый пинцет. Я же ясно сказала: лапчатый!
Полковник был уверен, что эти женщины сделают всё как надо, и, на ходу снимая хирургические перчатки и маску, вышел из операционной.
– Как он сделал эту операцию! Ты видела, Люся, что-нибудь подобное?
– Мастер! Ничего не скажешь. Это просто чудо, что такой человек оказался сегодня здесь. Этот хирург спас лётчику жизнь. Буквально выкопал его из земли. Появись он часом позже, ничто не спасло бы этого парня.
– Бывает же такое! А говорят, что Бога нет! Дубов случайно у нас оказался, проездом. У них машина сломалась. Вот сделал эту операцию и утром уедет. Я много слышала о том, что…
Закончить фразу помешал вошедший Дубов.
Вдруг у моего уха прошептал мужской прокуренный голос:
– Открой глаза. Ты слышишь меня? Открой глаза. Если ты слышишь меня, подай знак.
– Товарищ полковник, он умрёт?
– Типун тебе на язык, Люся! Эй, боец, подай знак! Ты слышишь меня? Подай знак.
