Мартовское солнце искрилось в уже тающих и слежавшихся остатках снега на журчащих ручейками улицах, спешили, обходя лужи, прохожие, кричали почуявшие весну птицы в парках и скверах, поднимались фонтанами брызги мчащихся автомобилей.
Полдень заливал этот маленький город солнцем, предстоящей радостью лета и проснувшейся от зимней спячки жизни.
И лишь в глухих каменных стенах стоящего в центре города театра, украшенного величественными колоннами и с неизменными скульптурами, не существовало ни времени, ни дня, ни времени года и вообще не существовало времени. В этих глухих без окон стенах одновременно бродили и временами встречались и герои Шекспира, и солдаты отечественной войны, и старосветские помещики.
… Сегодня здесь, должна была пройти репетиция из вполне нашего времени, правда, неизвестно каких годов, потому что пьеса тоже была никакая, и герои ее никакие, и называлась она никак: «Банальные истории».
Интригу придавал ей только подзаголовок, который придумал вместо автора режиссер:
«Пьеса в двух действиях с продолжением в антрактах».
Продолжение это по задумке режиссера было во время антракта в буфете, где скандал между героями, начавшийся в первом действии, продолжался прямо за столиками в буфете среди жующих пирожки зрителей.
Другого интереса в пьесе не было. Но, не смотря на яростные возражения нового только что назначенного главного режиссера, директор театра и худсовет настаивали на ее постановке.
Дело в том, что публика интересовалась в основном легкими развлекательными сюжетами, и первая постановка нового режиссера «Гамлет» – провалилась на сборах. На трагедии шли не многие. Их, трагедий, хватало и в жизни.
Люди, как и во все времена, хотели хлеба и зрелищ!
Пьеска, кстати, была о театре. По сюжету главный режиссер соблазнял актрису. Между ее мужем, тоже актером этого театра и героем-любовником завязалась интрига, и в конце концов, муж в приступе ярости табуреткой убивает соперника.
…. Новому главному было тридцать два года. Однако в своем городе, где-то за Уралом он успел оставить несколько нашумевших спектаклей, о которых писали театральные издания, и его пригласили в этот театр.
Здесь масштабы были все-таки не в пример больше. И к Москве ближе.
… Репетировалась финальная сцена.
– Я убью тебя! – кричал главный герой, которого играл Антон, один из молодых подающих надежду актеров.
– Духу не хватит! – отвечал режиссер.
Соблазненную жену играла на самом деле жена Антона – Анна.
Антон замахивался табуреткой.
Вбегала Анна:
– Стой! – кричала она Антону, – я сама от него уйду! Я люблю только тебя!
– Или я, или он! – вскрикивал Антон и опускал табурет на голову режиссера!
Опускал, конечно, мягко, не пробивать же ему голову на самом деле!
– Стоп! – главный остановил действие. – Ни ярости, ни ненависти, ни действия!
Недовольные актеры останавливались.
Режиссера звали Олег Валерьевич, но он с самого начала велел звать его без отчества: – Так, я вам не начальник, а вы не подчиненные!
Да и возраст позволял.
– А вы что, хотели, чтобы я его в самом деле убил? – раздраженно спросил Антон.
– Я хочу, чтобы ты замахнулся, чтобы уже в воздухе было ясно, что ты его убьешь! -Олег махнул рукой:
– «Не верю!»
– Слушайте, это уже двадцатая репетиция! Сколько можно?
– Когда зритель упадет от страха при взмахе табуреткой, тогда можно! – остановил главный, – или я снимаю спектакль с репертуара! Куда вам Гамлета, когда даже простого любовника сыграть не можете!
– Это уже выглядит как оскорбление!
И актеры, кто резко, кто нерешительно начали уходить за кулисы.
Главный казался внешне спокойным, оставался за своим столиком в первом ряду зрительного зала.
– Анна, остановитесь! – вдруг приказал он.
Она растерянно стояла посреди опустевшей сцены.
Олег встал.
– Пойдемте ко мне, – пригласил он и стал выходить из зрительного зала.
Дверь режиссерского кабинета, когда Анна вошла в него, под тяжестью захлопнулась.
– Садитесь, – пригласил главный.
Анна в растерянности оглянулась.
– Я постою.
– Садитесь, – уже рассерженно приказал режиссер, – разговор не короткий. О вашем муже!
– Давайте я его позову! – уже испуганно произнесла Анна.
– Вы что не понимаете! – взвился главный! – Я с ним уже два месяца бьюсь! Зачем бы я вас сюда звал?! – и без перехода спросил:
– Сколько лет вы играете в театре?
– Как с института сюда попала…– она запнулась, – лет девять … нет, десять!
– И Антон тоже?
– Да, мы вместе….
– И как он вам нравится?
Анна не поняла вопрос:
– Он мой муж! Что за вопрос? – Вас, Олег, что интересует моя личная жизнь?!
– Нет! Ваше творчество меня интересует! Вы действительно считаете, что он хороший актер?
Анна поняла, что разговор приобретает опасный поворот. Дело пахнет увольнением.
– Он старается, Олег Валерьевич! Ну, может быть это не его роль?
– Во-первых, так! Без Валерьевича! Во-вторых, в моем театре не может быть актеров, которые выбирают сами себе роль! Актер – или актер, или не актер!
Он пересел на диванчик, перед стулом, на котором сидела Анна.
– Поймите, рыба моя, я не могу скандалить в театре! Давайте вместе его поддерживать! Я ведь понимаю, что если я его выгоню, уйдете и вы! А вы хорошая актриса! Вы мне нужны.
Он взял ее за руку.
– Вы меня понимаете?
Анна понимала. Наступает самое страшное, что наступает для актрис. Для хорошеньких актрис. Или ты становишься любовницей режиссера, или тебя задвигают на задворки на роль «Кушать подано!», и такова и будет их театральная судьба и, соответственно, перспектива.
Она осторожно вытащила свою руку из ладони Олега.
– Я поняла. Олег Ва….
– Просто Олег!
– Извините! Я попробую с ним поработать. Дома у нас больше времени.
