1. 1
– Пустите меня! Вы не имеете права!
Сердце стучит, как заведенное, пот скатывается ледяными горошинами по спине. Двое полицейских тащат меня за собой, они вооруженные и злые.
Мой голос звонким отчаянием отбивается от стен.
Мне не верится, что это происходит на самом деле.
- Не рыпайся, - грубый рывок под локоть вышибает из меня воздух, давая понимание всего гигантского масштаба моей безысходности.
Я боролась с их захватом, упиралась пятками в пол, которым неизбежно скользила, кусалась и царапалась, только всё бесполезно. Меня посадят. Это конец.
Свет люминесцентных ламп бьет по глазам, извилистые ходы мрачного коридора всё не заканчиваются. Это не тюрьма, хотя утешение так себе. Здесь полно дверей, я не пытаюсь их сосчитать. Цепляюсь лишь за одну. Шире и темнее на фоне других - почему-то сразу чувствую, что это она. И я не ошибаюсь. Мужчины сворачивают и берут направление именно к ней.
Это осознание трубит в голове с эффектом треснувшего у уха шарика.
Я рычу, как дикая кошка, и со всей дури впиваюсь зубами в мужское предплечье. Рука второго толкает дверь перед нами, и в воздух выстреливает злое шипение и ругань.
Я получаю пинок в плечо и неуклюже влетаю внутрь. Не удерживаюсь, падаю на коленки. Со всхлипом упираюсь ладошками в пол. И застываю. Вдруг осознаю, что аура вокруг как-то резко изменилась. Загустела словно. Помрачнела.
Здесь кто-то есть.
В комнате в одну секунду зависает плотная тишина, затаенная, выжидающая.
Я медленно сглатываю. Не шевелюсь. В области макушки начинает жечь, по коже плывут горючие пузырьки. У меня ощущение, будто изменился даже воздух, он стал гуще и тяжелее. Кажется, настолько, что его можно разрезать ножом.
– Зачем так грубо? – выстреливает в тишину зычный мужской голос. По телу бьёт током. Где-то я его уже слышала. – Могли осторожнее, все-таки девушка, - голос чуть смягчается, недовольно вздыхая.
Одновременно по комнате раздаются шаги и мое сердце пропускает один удар. Несмотря на некую снисходительность, этот голос не даёт слабину. Напротив, он звучит твердо и авторитетно.
В следующий миг шаг обрывается и перед моими глазами предстают мужские ботинки. Черные, кожаные, до блеска начищенные.
В горле пересыхает, как в пустыне. Дорогие. Я много таких видела. Когда за деньги чистила обувь прохожим. Помню, как мама злилась, ругая меня за это, мы не единожды ссорились. Но мне было пятнадцать и нам нужны были деньги. Платили мало, но каждый цент тогда был на вес золота. По крайней мере, это безопасная работа. Была. Много с тех пор изменилось. Моргаю, сгоняя влажность с глаз. Доигралась...
Мужчина наклоняется и подхватывает меня под локоть. Я рвано вдыхаю воздух. Пошатываюсь на нетвердых ногах и задираю голову вверх, чтобы видеть его лицо. Когда наши глаза встречаются, я чувствую высоковольтный удар изнутри. Карие. У него они карие. Господи Боже.
Я расширяю глаза и громко дышу. Он тоже смотрит. И смотрит. И смотрит. Затем спокойно переводит взгляд за мою спину и низко бросает:
- Свободны.
Позади слышится бряканье наручников и быстрый шаг. Я содрогаюсь, невольно вспоминая холодный режущий металл на запястьях. Хорошо, хоть сняли... Спасибо и на том.
Раздается щелчок двери и мы остаемся наедине.
Я сглатываю, чувствуя уплотнение в горле. Мужчина продолжает свою зрительную пытку и оттого мое сердце начинает работать громче. Он медленно скользит по мне взглядом, сверху вниз, снизу вверх. Затем резко отпускает мой локоть, заставляя пошатнуться, и отступает.
Я делаю жадный вдох, будто и не дышала вовсе. Он отходит от меня, подхватывая на ходу с низкого столика побрякушку. Засовывает одну руку в карман брюк и смотрит в окно, задумчиво перекатывая в руке брелок от ключей.
Я смотрю на него, как завороженная. Глазам не верю.
Высокий, стройный брюнет. Красивый и отважный полицейский с добрым сердцем. Таким я его запомнила.
Таким он снился мне после.
Я видела его дважды. В полицейской форме и с волосами чуть подлиннее. Сейчас же в костюме с иголочки и с бородой, словно бизнесмен какой-то. Строгий и властный. Так и не узнаешь сразу...
– Я вас помню. Вы коп, тот самый, - выпаливаю я.
Мои глаза раскрыты настежь, голос глубокий и изучающий. Я знаю, что должна бояться его, но страха почему-то нет.
– Теперь вы арестуете меня?
– А ты как думаешь? – отстукивается от стен сильный мужской голос. Карие глаза устремляются на меня и я невольно ежусь, обнимая себя руками. Отвожу взгляд и тихо киваю, поймав быстротечную дрожь:
- Думаю, да.
Его губы расходятся в недоброй усмешке. Мужчина слегка наклоняет голову набок, прекращая играть брелком. В его глазах вспыхивает странный блеск. А затем он направляется ко мне.
Я растерянно моргаю и успеваю только пискнуть, когда стальная рука вдруг резко хватает мой локоть, дернув к себе.
– Ты знаешь, чья это была собственность? – вкрадчиво шепчет в ухо, вырывая из горла вскрик осознания, а из тела пугливое сопротивление. – Она моя, – жестко чеканит, резко меняясь в лице.
Рука разжимается, и я в ужасе холодею, неуклюже споткнувшись.
Мой взгляд скрещивается с чернеющим пламенем карих глаз, низ живота наливается странной тяжестью и вот сейчас мне становится действительно, по-настоящему страшно.
– Что же мне с тобой делать, Лесли?
2. 2
- Что же мне с тобой делать, Лесли?
Я падаю в ступор.
Вопрос зависает надо мной, как дамоклов меч, и я не знаю, в какую сторону будет его следующее движение.
Я чувствую, словно кто-то надавил на грудь тяжёлой невидимой рукой. Ноги оплетаются слабостью и внутри что-то рвется. Наверное, все дело в моем воображении, потому что я слышу в этом голосе лёгкую хрипотцу и до дрожи пугающий смысл.
На короткий миг меня охватывает дикая паника. Но я стараюсь взять себя в руки. Он не посадит меня. Не посадит же?
Есть ещё кое-что. Он назвал мое имя.
Он помнит меня.
- Отпустите меня, - приглушённо прошу я. - Я больше не буду, честно.
Он издает короткий смешок.
- Ну ты же не в пятом классе, а я не твой учитель, правда?
- Нет, - качаю головой. - Но я все равно помню, как вы мне помогли. Тогда, два года назад. Дали мне денег и накормили, - я осторожно сглатываю. - Вы хороший.
В воздухе повисает молчание. Тягучее, долгое, опоясанное слабым проблеском прозрачной надежды.. А затем он выдает на удивление тихим, но все таким же твердым голосом:
- И стоило оно того, Лесли?
- Я не знаю, - честно пожимаю плечами. - Вы считаете, что нет?
Он не отвечает. Смотрит. Долго, пытливо. Кажется, будто одним взглядом пробирается вглубь, проникает в каждую клетку, переворачивает наизнанку внутренности.
Я ежусь, чувствуя поднимающуюся изнутри тревожность. Растерянно переминаюсь с ноги на ногу и отвожу взгляд. Боковым зрением улавливаю передвижение, а затем ловкий рывок. Я шарахаюсь, инстинктивно поймав вещь.
