ГЛАВА 1
Я ненавижу Рождество.
Звучит как вступительная речь в клубе анонимных кого-то там.
Здравствуйте, меня зовут Тедди Браун и я ненавижу Рождество.
Почему? Да без каких-то особых на то причин, кроме разве что… Рождество – семейный праздник.
Огонь – горячий, вода – мокрая, Рождество – семейный праздник.
Вещи одного порядка, аксиомы.
А с семьей у меня как-то не особо складываются отношения: они меня попросту не понимают и всегда делают что-то в соответствии с традициями. Забывая про здравый смысл и мое мнение напрочь. Творец милосердный, меня даже назвали в честь прадедушки Теодора, который умер за пару месяцев до моего появления на свет. Как будто родители решили мне за что-то отомстить сразу после рождения.
Кто сейчас называет ребенка Тедди?
А меня вот «осчастливили» таким славным именем.
Прадед был Теодор Браун, звучало… приемлемо. Ну, по крайней мере, во времена прадеда – точно. Но я-то всего лишь Тедди Браун, и это имя мне даже не идет! Честное слово, с самого детства приходилось обходить десятой дорогой витрины магазина игрушек: ведь там гарантированно выставляли хотя бы одного плюшевого медвежонка, а то и нескольких.
Годы идут, а дети все также любят мишек Тедди. На мою голову. Я вот их терплю с большим трудом, наверное, потому что вокруг всегда достаточно остряков, готовых подарить мне такую замечательную игрушку, просто чтобы посмотреть, как меняется выражение моего лица с озадаченного до озверевшего в край.
Лет с пяти самой большой мечтой моей жизни стало сменить имя, но родственники хором заявили, что если я действительно выкину подобный фокус – все они от меня дружно отрекутся и вычеркнут заодно из завещаний. Всех разом. Потому что даже само мое имя – уже семейная реликвия.
С завещаниями имелась еще одна большущая на мой пристрастный взгляд проблема: наша семья владела сетью гостиниц по всему Айнвару, не самой большой, но все-таки мы считались по меркам родного города невероятными богачами, а по меркам страны – просто богачами. И вот по завещанию бабушки Джуди, о котором она обожала болтать всякий раз, когда родня собиралась вместе, мне доставалась в полное владение после ее смерти одна из гостиниц, причем не какая-то там никому не нужная и завалящая, а именно та, с которой начался семейный бизнес – Холидей Инн. Причем по условиям завещания мне запрещалось продавать эту треклятую гостиницу или хотя бы нанимать управляющего! Так что да, в итоге я получу большой куш из семейного состояния, но наверняка им еще предстоит подавиться.
Холидей Инн, доложу я вам, – это небольшой отельчик, всего-то тридцать номеров, которые зимой просто не бывают свободны. Никогда. Вообще, никогда.
В конце концов, город, в котором я живу, Плезантвилль, – лучший горнолыжный курорт в стране, и Холидей Инн в нем самая престижная гостиница, которая тянет на все честные пять звезд. Сдержанная роскошь, домашний уют и все в этом роде… Едва лишь наметало достаточно снега, чтобы лыжники могли начать заниматься массовым самоубийством, как туристов было не выгнать из Плезантвилля даже угрозой апокалипсиса. Так что зимой в нашем маленьком пасторальном городке в горах в принципе нет свободных номеров, а наш отель считается самым лучшим среди всех.
Лучший чертов отель на лучшем чертовом горнолыжном курорте… Убиться об елку.
Научить меня хотя бы стоять на лыжах не смогла вся драгоценная семья в полном составе, а уж ехать на них – и вовсе стало нереальной задачей. Проще было бы с настоящим медведем, честное слово. Лыжи действительно оказались мне не по душе, как и снег, холод, горы… Словом, никак не оставляло ощущение, что бабушка Джуди, отписав мне именно Холидей Инн, просто пыталась за что-то жестоко отомстить. Возможно, за разбитый антикварный сервиз, который однажды… В общем, неважно.
Ну, а чтобы, получив жемчужину семейного бизнеса, мне точно не удалось ничего разрушить, уже лет с двенадцати приходилось подрабатывать в отеле, причем занимаясь вообще всем подряд. И уборка номеров, и стойка ресепшена, и помощь на кухне – все это выпало на мою долю. Разумеется, работала я бесплатно, потому что «стыдно требовать деньги за помощь семье, Тедди». Только карманные и то крохотные. «Мы не хотим, чтобы из тебя вырос плохой испорченный человек, Тедди».
Честное слово, это больше походило на издевательство! Мне вообще казалось, что в семье я живу на положении раба, которого заставляют трудиться от рассвета до заката за еду!
И это все исключительно для моего блага, конечно же. Как иначе?
В итоге из-за этого мифического блага, которое никак не удавалось прочувствовать, в моей жизни не было вечеринок, крутых гаджетов и прочих радостей жизни, которые дарят счастье обычному подростку, – только труд и самосовершенствование. Тяжелей всего приходилось как раз на зимние праздники: туристы словно с ума сходят в это время и ломятся в Плезантвилль, будто тут как минимум вход в рай, а как максимум еще и самая большая в мире рождественская распродажа.
Самые кошмарные клиенты бронировали номера именно на само Рождество и доводили весь персонал едва не до истерики своими капризами. А если жизнь в моем измученном теле все еще теплилась в Сочельник – добивала веселая семейка в полном составе, которая неизменно собиралась в доме бабушки, что стоял рядом с Холидей Инн. Родители, дяди и тети, кузены и кузины, бабушка Джуди – все стремились рассказать, как правильно жить, что нужно ждать от будущего… и далее по списку.
Словом, я ненавижу Рождество.
– Эй, ты! Да, ты! Выйди и помоги нам! – потребовала манерная дама за тридцать.
Насколько далеко она перемахнула за эти тридцать, никто бы в жизни не догадался. По крайней мере, грудь на стойке регистрации выглядела внушительно и произвела на меня сильное впечатление. Лицо клиентки показалось смутно знакомым, но...
– Возникли проблемы, мэм?
Улыбка на моей физиономии была самая правильная, маркетинговая, можно сказать. Обычно от нее млели, однако, на этот раз клиентка выглядела так, будто вот-вот сожрет меня вместе с униформой и толстовкой, которую пришлось накинуть поверх стандартных для работника Холидей Инн белой рубашки и красного жилета. И даже капюшон был натянут на голову: меня постоянно звали на улицу помогать разгружать продукты, что в тонкой форменной рубашке то еще удовольствие.
Конечно, бабушка, если увидит, устроит головомойку за ненадлежащий внешний вид, но лучше слушать ее ворчание, чем получить воспаление легких. На улице вовсю шел снег, да и ветер завывал. Зима как она есть.
– Да! Наш багаж нужно разгрузить! Так что иди и помоги нам! Да поживей! За что мы только деньги платим...
