В октябре 2003 года я впервые услышал «Late Goodbye» финской рок-группы Poets Of The Fall. Это была важная для меня песня, которая звучала в конце важной для меня игры – Max Payne 2. Марко Сааресто (вокалист Poets Of The Fall), говоря об этой композиции, отмечал, что группе нравится когда фанаты интерпретируют их творчество. Мне показалось это интересным, и я подумал, что могу по-своему взглянуть на текст песни. Так появился этот короткий рассказ.
* * *
Мы возвращались домой в ночь. По радио зазвучала песня… Песня, которую я уже слышал несколько раз, но по-настоящему услышал только в тот день.
Она улыбалась. И я говорю «она», потому что если я назову имя, то воспоминания станут реальнее, чем мне бы того хотелось.
Мы болтали о будущем, строили планы. Да что там, воздушные замки. Впрочем, их мы начали возводить еще в тот день, когда я впервые почувствовал ее горячее дыхание на своей щеке.
Мы мечтали уехать в Нью-Йорк, хотели открыть картинную галерею, где люди могли бы любоваться ее концептуальными работами, понять которые мне не всегда удавалось.
Не вышло.
А я… я с самого детства мечтал стать фотографом. Потому что только фотограф может навести объектив и остановить время.
Я думал, и мы сможем, но…
Не вышло.
Из автомобильных динамиков все еще доносилась песня, которая будет меня преследовать.
Меня всегда завораживали сентиментальные арпеджио и грустные аккорды, на которых строилась эта композиция. А ей не нравилось, она говорила, что эта песня слишком грустная и пугающая. Но разве в ней было что-то страшное?
Было.
В свете фар мерцали пивные банки, разбросанные на обочине, глаза оленей, что изредка выглядывали из-за деревьев. Я обернулся. Меня отвлекли ее огненные волосы, ее улыбка и мечтательные глаза.
Это была прекрасная ночь.
Вдруг улыбка исчезла.
Ее улыбка.
За окном автомобиля пролетали уличные знаки, виднелись линии электропередач.
А потом словно что-то взорвалось. Я услышал скрежет металла, и мы будто начали игру в прятки. Я закрыл глаза и отключился. А когда очнулся, я начал искать, как и предписывают правила детской игры. В машине ее не было. Но разве кто-то станет прятаться на видном месте? И тогда я выбрался наружу.
Шел дождь. Он размывал алую нить, что указывала направление, где искать мою возлюбленную.
«Нашел», – подумал я. Это было легко, но слишком поздно. И я вновь отключился.
Ее бездыханное тело омывали плачущие небеса.
К сожалению, воздушные замки имеют привычку разрушаться, пока на них не смотришь.
Позже, в больнице, я узнал, что все-таки случилось. Какой-то пьяный мудак выехал на встречную полосу и врезался в нас.
И нас не стало.
Остались только я и убийца.
Его не смогли найти. А пытались ли? Я не мог это принять. Все это. Тогда я понял, что не смогу спокойно дышать, пока она не увидит в зеркале свою старость.
После выздоровления я начал искать убийцу. Я много раз возвращался на место преступления в надежде найти зацепку. В один, как я думал, прекрасный день что-то все-таки нашлось. В траве.
Водительское удостоверение.
Как оно там оказалось и принадлежало ли убийце – еще следовало выяснить.
Я никогда не задумывался, что буду делать дальше. Возможно, в глубине души я надеялся, что не найду убийцу и мне не придется переступать черту. Но если власти бездействуют, что остается?
Я следил за ним несколько дней, подслушивал его разговоры. Но он не говорил про аварию, которую устроил, словно его это не волновало. Я уже начал думать, что ошибся, как вдруг он сказал, что совсем недавно вытащил человека из разбившейся машины.
Попался!
У него была дочь. Я не хотел этого знать, потому что это что-то меняло. Нельзя лишать дочь отца. Но это был плохой отец, который навещал дочь раз в две недели. Это тоже что-то меняло.
Я дождался его на парковке возле супермаркета. Он покупал пиво, чтобы провести очередной вечер возле телевизора, вливая в себя это дерьмо.
Была уже ночь.
Из-за прохладного ветра по моему телу пробежала дрожь. А может быть, дело было не в ветре, а в музыке, которая доносилась из его машины. В музыке и в моих намерениях.
Когда он сел за руль, я подошел и постучал в окно. Стекло опустилось, я спросил сигарету, хотя знал, что он не курит. Я тоже не курил, но чего только ни сделаешь ради мести.
У нас завязался разговор. Слово за слово, и я наконец спросил: «Что ты знаешь об аварии, которая произошла недалеко отсюда?»
Он не волновался, даже не дернулся. Я хотел ему врезать, но любопытство в очередной раз удержало меня от ошибки. На время.
Его версия истории отличалась от моей. Он сказал, что я якобы съехал в кювет, а он не врезался в меня, а наоборот, вышел помочь мне. И помог. Когда он вытаскивал меня из машины, у него вывалилось удостоверение.
Выходит, он никого не убивал?
И я ему врезал. Вытащил его из машины и еще раз врезал. Я требовал, чтобы он сказал правду. Я кричал: «Почему ты ее убил?! Почему?!»
А он спрашивал: «Кого?»
Я говорил: «Ты знаешь!»
А он спрашивал: «Кого?»
И тогда я понял, что сам не знаю. Я прекратил его бить, а потом отступил.
Вопрос повис в воздухе.
Кого?
Вопрос, с которого все началось.
Я говорил, что если я назову ее имя, то воспоминания станут реальнее, чем мне бы того хотелось. Но в действительности я просто не знал, кто она. Ее не существовало, но ее все равно кто-то убил. И теперь я знал кто. Не этот парень, истекающий кровью, а я сам, словно писатель, который уничтожает выдуманного героя.
Когда я ехал, я грезил о будущем из настоящего, которое себе придумал. Как фотограф я остановил время, и эта картинка осталась со мной. А потом случилась авария.
Она была мертва, но все было в порядке.
