ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
То, что вы держите в руках, это не книга. Я даже сам не знаю, что это. Если можете не читать – не читайте. Если взялись за это, то читайте все. До конца. И простите, что я написал такое. Не написать я просто не мог.
Это все.
P. S.1. Рукопись без названия. Если можно было бы ее как-то назвать, то я назвал бы ее «Бульварное танго».
Теперь все.
P. S.2. Здесь три части и пролог. Некоторые из них порождены воспаленным рассудком. Еще не устали? А жаль.
Пролог объединяет все части, поэтому начинать можно с любой.
Теперь точно все.
ПРОЛОГ
Глава I
Черную мантию ласкали языки пламени. Фигура двигалась по кольцу огня, медленно приближаясь и медленно удаляясь. Фигура явно не спешила, да и куда ей было спешить: посреди видимого тумана она была невидимым осколком не известной никому вселенной. Туман, пытавшийся одурачить лес невиданной доселе полутораметровой полосой, также медленно и также не спеша игриво окутывал лиственницы. Под стать фигуре и туману холодно-издевательски улыбалась трехчетвертная луна. Она звала, она приглашала на нелепый немой спектакль с участием восьмерых спящих пока среди каменных россыпей актеров.
Они не знали, куда занесла их судьба, и не могли знать. Они просто спали. Вот уже четыре часа под звуки горного ветра им снились волшебные сны. Им снился город, огни автострад и теплая домашняя постель, возможно, кому-то грезился легкий дымок от только что налитого в чашку горячего кофе. Может быть, стороннему наблюдателю эта сцена напомнила бы сказочную Шарль-Перровскую красавицу или что-нибудь из лирики Средневековья. Но стороннего наблюдателя не было. Поэтому напоминать было некому.
Люди находились на одной из вершин таежных горных цепей, покрытых камнями, лишайниками и редкой хвойной порослью за сотню километров от ближайшего поселка, на высоте примерно около полутора морских миль от подножия. Люди устали. Люди сбились с тропы и вот уже двое суток плутали по склонам скалистых ущелий, пытаясь выбраться из западни. Они бы и выбрались, если бы светило солнце. Но солнца не было. Точнее было, но за тучами. А внизу, под ними, трое суток изливались потоки воды; и только теперь, на четвертую ночь сквозь небесную завесу показался багрянец странницы-луны. Она выползла посмотреть на финальный акт разыгрываемой на земле пьесы. Жаль, что ей досталось место на бельэтаже, откуда было плохо видно. Хотя это все же лучше, чем смотреть просто на тучи.
Все ждало. Все было спокойно и тихо. Немного не вписывались в картину мерцающие огоньки почти истлевших головешек от костра. Они единственные тревожились за спящие души, которые давали им пищу для жизни. Огоньки не хотели умирать молодыми. Они мечтали стать когда-нибудь на рассвете языками взрослого пламени, неся тепло и свет людям.
Итак, все было готово к открытию занавеса. Нужен был просто некто, кто дернул бы за шпагат кулис. Далеко на западе грянул гром, и один человек из восьмерых открыл глаза. Фигура находилась в двадцати-тридцати метрах от почти догоревшего костра. Ветер притих, а трехчетвертная луна обнажила свою последнюю четверть.
– Какого черта? Три часа! Холод собачий!
Лысый вылез из палатки и стал судорожно вычислять координаты потухшего костра.
– Скоты! Как они ее так зашнуровали? Фу ты, дьявол! А где эти зловонные головешки?
Где этот уродский костер? А! Вот ты где, сволочь!
Комплименты сыпались направо и налево. Лысый награждал ими все, что попадалось в поле зрения его слегка близоруких глаз, недаром он слыл на редкость простым парнем. Говорил он, действительно, особо не думая, и делал все примерно так же. Его действия были прямы, как австралийские эвкалипты, и тупы, как спящие бурые медведи. Возможно, именно поэтому его называли иногда медведем, а иной раз попросту телом; поскольку то, что находилось выше плеч, никакого интереса практически не представляло. Да почему, собственно, практически? Теоретически эта круглая штука, которая у других называется головой, являлась всего-навсего не более чем украшением, чем-то вроде звездочки на рождественской елке. Наверное, между этим фактом и тем, что Лысый выполз из палатки через тыльную ее сторону, существовала некоторая связь: не у всякой палатки найдется запасный выход. И вот теперь ошибка конструкторов была с успехом исправлена.
– Вот вы куда делись!
Лысый увидел мерцание тлеющих угольков. Угольки были маленькие и часто подмигивали друг другу, как бы издеваясь над его умственными способностями. Лысый не любил, когда ему подмигивали; тем более, когда он себя так мерзко чувствовал, и потому решил быстро избавиться от карнавала наглости. Нашарил у камней вчерашнюю кучку сырых веток, яростно поломал их, точнее, изорвал в мелкую струганину, кинул в почти омертвевший костер и начал изо всех сил его раздувать. Раздувание напоминало небольшое торнадо в районе Карибского моря и совсем не напоминало попытку извлечь пользу из легких. В результате огонь умер. Может не полностью, но на 99% точно.
– Вот тварь! Сдох же, скотина! Ну что тебе, жалко было, что ли?! Мог бы и загореться, хотя бы из приличия.
Надо отметить, что в облике медведя иногда просыпались старательно заложенные с детства обороты культурной, цивилизованной речи. Почесав затылок и сказав пару непереводимых фраз на языке, который он сам толком не знал, хотя помнил, что обучался ему в школе, Лысый заковылял обратно, на сей раз к невредимой стороне палатки.
– Что же за хренота? Как же я из нее вылез? Сама, что ли, закрылась? Или какой-нибудь олень закрыл?
Под оленем он подразумевал, именно подразумевал, поскольку думать не мог, любого из спящих друзей.
– Ну я вам устрою Килиманджаро!
Передняя часть палатки затрещала под мощным натиском недоумевающего тела. В итоге на высоте 3000 метровнад уровнем моря открылся новый проходной двор. Впрочем, существовать ему оставалось уже недолго.
– Ну и дела!?
Лысый вылез с другой стороны, держа в руках бутылку керосина.
– Какой дятел ее порвал? Кажись, все спят!?
Он пару раз крепко ругнулся, посмотрел на изуродованный брезент и пошел назад к костровищу, покрывая на чем свет стоит своих приятелей.
– Сейчас мы узнаем, кто из нас хитрее!
Он склонился над уложенной кое-как кучей хвороста.
– Пфф!
Вспыхнули, облитые керосином, ветки.
– Ха-ха. Вот так-то мы с тобой разделались!
В костер полетели остатки дров, и небольшое пламя осветило пейзаж. Туман, слегка приподнявшись над каменными россыпями, геометрически точной полосой перемещался в пространстве. На западе, сквозь выжатые тучи, лениво улыбалась луна и недовольно выл ветер. Лысый стоял у огня и улыбался. Не сказать, что это была улыбка Моны Лизы, ну все же что-то от ее загадочного лика присутствовало и на идиотской физиономии юного поджигателя. Это была улыбка ребенка, только что съевшего 5 кг мороженого и мечтавшего стать от внезапно нахлынувшего необъяснимого счастья космонавтом на далеких звездных просторах или, на худой конец, до зубов вооруженным рейнджером, отстреливающим ужасных чудовищ из иных миров.
