Волосы ее были белы. Но не той ослепительной белизной, что вросла в вершины скалистых, покрытых снегами гор на границах Тьер-на-Вьёр, скорее их цвет напоминал сероватое шерстяное сукно, жемчужную мягкость паутины, благородную седину на висках почтенных храмовых старцев. Только до старости Исгерд было так далеко, что она казалась выдумкой, страшной сказкой.
Сила, черной кровью бегущая по жилам девушки, обеспечивала ей долгие века жизни и вечную любовь подданных, ибо кто в Тьер-на-Вьёр не любил терновую принцессу – божество во плоти, по милости которого царят мир и процветание.
А вот ее брату не так повезло: Этельстан родился обыкновенным человеком, не унаследовав и капли терновой силы. А значит, судьба его подчинялась незыблемым законам времени, которое уже через пару десятков лет сотрет с лица принца свежесть юности, расчертит гладкий лоб морщинами.
Это случалось прежде: если в королевской семье на свет появлялось несколько детей, терновник неизменно благословлял только одного – девочку. И ноша ее была тяжела: долгими столетиями править страной в одиночестве, хоронить друзей и родных, век которых отчаянно краток, пока не родится новая жрица.
Но Исгерд старалась не думать о грядущем, заглушая страхи бесконечными делами. Она любила брата, наверное, с того самого дня, как они вдвоем появились на свет, – непохожие, словно луна и солнце. И представить себе мир без Этельстана принцесса не могла.
– Ах! – Девушка неосторожно щелкнула садовыми ножницами, и острый шип терновой розы впился ей в палец.
Она слизнула языком чернильную капельку, выступившую на коже, и осторожно положила срезанный цветок в корзину к остальным.
– Пожалуй, хватит для букета.
Дворцовый цветник был гордостью принцессы, хотя советники то и дело ворчали, что будущей королеве не пристало заниматься подобными глупостями. Но под ее властной рукой растения росли, как зачарованные. И ради созерцания бархатной красоты черных лепестков Исгерд готова была часами копаться в земле.
К счастью, сегодня никто не посмел указывать на расписание. В двадцатый день рождения терновой принцессе позволялось многое, если не все.
Слегка приподняв длинный подол, – ровно настолько, насколько позволял этикет, – она направилась в глубь сада, ища среди зарослей барбариса и лазурной гортензии крошечную беседку. Наверняка Этельстан там – читает, как обычно, улизнув от утомительных занятий, положенных ему по титулу.
Когда цветущий кустарник сомкнулся за ее спиной, Исгерд наконец разглядела облупленные деревянные колонны… Следует сегодня же повелеть привести их в порядок… Принц Тьер-на-Вьёр достоин мрамора и золота, а не ссохшегося сарая!
В детстве крошечная, укрытая от посторонних глаз беседка на склоне холма была и ее любимым местом, но с течением времени забот у принцессы прибавилось. Теперь она не позволяла себе тратить минуты в уютной тени, листая очередную книжку брата.
– Этельстан! – радостно воскликнула девушка, поднимаясь по скрипучим ступеням. – Все утро тебя не видно.
Запальчивый ореховый взгляд взметнулся на мгновение к ее лицу, но досада в нем быстро угасла, уступая место напускной покорности.
– Куда еще мне деваться, Герда?
Принц отложил потрепанный томик стихов и медленно встал. Казалось, поэзия ничуть не интересовала его сегодня. По темным кругам под глазами, по измятой рубашке Исгерд поняла: Этельстан прячется здесь с самого рассвета.
Что за мрачные мысли терзают его сердце? Ах, почему брат неизменно становится жертвой меланхолии? А ведь ровесники его, наделенные властью и знатным положением, веселятся вовсю, устраивая походы и состязания, играючи завоевывая придворных дам. Но едва ли дворцовые забавы заботят принца.
– Я собрала для тебя букет. – Она с улыбкой вручила брату корзину и мягко обняла его за плечи. – С днем рождения!
– С днем рождения, ваше высочество, – отстраненно похлопал ее по спине Этельстан.
– Да что с тобой? – Исгерд озабоченно вгляделась в знакомые черты.
Пожалуй, он выглядел чуть бледнее обычного. Вместо привычного хвоста гладкие темные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Но разве это причина для тревоги?
– Ничего. – Принц виновато потупился. – Просто, как по мне, день выдался невеселый.
Девушка насупила седые брови.
– Завтра тебя коронуют, – кисло продолжил он, – и пути наши окончательно разойдутся. Отныне всякий твой вздох, биение сердца будут принадлежать Тьер-на-Вьёр… А для меня станет преступлением красть драгоценное королевское внимание…
– Ох, Этельстан. – Принцесса негодующе поджала губы. – Что за нелепые выдумки? Пусть меня и нарекут королевой, я не перестану быть твоей сестрой! Разве в прошлом я хоть раз пренебрегала тобой?
Он рассеянно отошел к деревянному парапету, опустил розы на скамью.
– Нет, но времени на друзей и родных у тебя все меньше. Скоро оно встанет между нами непреодолимой стеной. И если для терновой принцессы двадцать первый год ознаменует триумфальное восхождение на престол, меня он лишь приблизит к неизбежной старости, смерти, забвению…
– Ну хватит! – прервала его девушка. – Не желаю портить торжество подобной чепухой. Ты все еще юн, брат. Впереди тебя ждет долгая и счастливая жизнь. К чему маяться от тоски, проклинать будущее, которое пока даже не определено?
