Поздней весной в городе всегда было чисто и зелено. Нике нравилось бродить по ночам, слушая тихий звук своих шагов, разглядывать тени, провожать взглядом редкие проезжающие машины и смотреть на звезды. Уставший город засыпал, а Ника Соловьева, больше известная в инстаграмме как Оля Лукойя, выходила на охоту. Ночные улицы, дворы и тени она могла фотографировать бесконечно.
Знакомый город. Каждая улочка, каждый скверик. Девушка жила здесь уже много-много лет. Более крупные города ее не привлекали — много сутолоки, а Рязань была в самый раз. Кроме того, здесь жила ее единственная подруга. Других настоящих друзей у Ники не существовало никогда. По многим причинам.
Общение с окружающими Ника старалась сводить к минимуму — к фотосессиям и к редким поездкам для заключения договоров на те или иные серии снимков. Об этом мало кто знал — для работы она всегда использовала псевдонимы, — но основной доход приносила продажа фотографий, в том числе исторических. Архив у нее был почти неисчерпаемый, ведь в первое время после своего появления в этом мире девушка особенно азартно фотографировала все и вся. А сюжетов попадалось бесконечно много. Такое уж время посчастливилось застать.
Небольшая часть Никиной квартиры была полностью превращена в фотолабораторию и архив. Стеллажи и шкафы с сотнями и тысячами пленок, бирок, конвертов, папок и фотоальбомов… За некоторые из хранящихся здесь пленок коллекционеры отдали бы крупные суммы. Но Ника предпочитала продавать свои снимки понемногу. Имея на своем счету уже несколько персональных выставок и кучу заказов, она вполне могла многое себе позволить.
В ту ночь ей нужно было только одно — найти хороший кошмар. Да, именно хороший кошмар. Или, точнее, сновидца, которому этот кошмар приснится. А фотографии уже попутно, если найдется сюжет. Дело в том, что Ника не была человеком в привычном понимании этого слова. Когда-то была, но не теперь. Вот уже много лет, наряду с обычной едой, она питалась… страшными снами. Хотя бы раз в неделю. Без этого тело начинало умирать. Чужие кошмары поддерживали ее жизнь уже не одно десятилетие. Оля Лукойя — что тут скажешь?
Она не знала, кем стала. Первое время было не до того, чтобы выяснять подобные вещи, потом, уже намного позже, Ника пыталась читать книги на эту тему, ходила к колдунам и прочим оккультным деятелям. Но все напрасно. Ни одна колдунья не смогла даже понять, что Ника — не человек. И в какой-то момент девушка решила махнуть на все рукой. Какая разница, кем ты являешься, если ты можешь просто жить почти так, как живут другие люди? Правда, раз в несколько десятилетий приходилось менять место жительства и паспорт. Хлопотно, но реально. Спасибо Кристине. А кошмары — это же не кровь, в самом-то деле. Людям ведь только лучше становится, когда у них забирают страшные сны.
***
Если вы думаете, что ночью в городе легко найти человека, которому снится страшный сон, то глубоко ошибаетесь. На самом деле настоящие кошмары снятся людям довольно редко. Поэтому результат такой охоты непредсказуем — то ли повезет, то ли нет. В ту ночь ноги привели Нику на Соборную площадь. Трудно сказать, почему, ведь здесь стояли лишь старинные четырехэтажные дома. Чем старше дома и чем меньше этажей, тем меньше вероятность найти хороший кошмар. С логической точки зрения. Но у Ники была крошечная надежда. Иногда здесь появлялся кто-то, чьи сны были особенно питательны. Вот только надолго этот кто-то никогда не задерживался.
Несмотря на мизерные шансы, Ника быстро свернула в арку и остановилась в темном дворике рядом с неработающим испокон веков фонтаном. В первом подъезде на третьем этаже горел свет. В том самом окне. Значит, ей повезло. Еле сдерживая нетерпение, Ника села на разбитый бортик фонтана и приготовилась ждать.
Дело того определенно стоило. Чего только не было в тех кошмарах. И пытки, и смерти, и плен, и даже сцены из далекого прошлого, судя по антуражу. Оставалось только догадываться, сколько же лет сновидцу, если он вспоминает столь давние годы. Но какой бы сон ни снился, заканчивался он всегда каким-нибудь вкусным кошмаром. Ника забирала их, оставляя взамен что-то смешное или просто позитивное. Ей было жалко одинокого старика, судя по всему, прожившего долгую и насыщенную жизнь. В этот раз владелец квартиры ушел спать рано — не было еще и двенадцати. Свет в окне потух. Ника подобралась и вскоре ощутила тоненькую ниточку знакомого сна. Она потянула ее к себе и…
..Это было то самое место, в которое она поклялась никогда не возвращаться. Ника застыла, парализованная ужасом, забыв о том, что это всего лишь чужой сон. И неудивительно, ведь кому еще могло это присниться? Кривые поломанные деревца. Заболоченный лес. На земле — коричневая кобура от старого фотоаппарата. И этот страшный назойливый свист. Она застыла. Совсем как тогда. Инстинктивно пригнула голову. Ужас, преследовавший ее многие годы, вернулся.
Где-то здесь обитала тварь, не имеющая имени и лица. Она хотела жить в теле Ники, заставляла делать страшные вещи. Стоило только потерять над собой контроль, и тварь возвращалась. Раз за разом. Где бы Ника ни находилась. Несколько лет все было тихо. Появилась иллюзия безопасности. Но безликая просто выжидала. До этого проклятого дня.
Ника почувствовала, как в ней начинает просыпаться что-то чужое. Резинка, стягивающая волосы в тугую косу, порвалась. Непослушные темно-рыжие пряди зазмеились по спине и рукам, обретая свободу и волю. Волосы жили своей непостижимой жизнью. Ника понимала, что не справится. Она стремительно утрачивала контроль над телом, забыв, что находится во сне. Все, что ей пришло в голову — бежать. Бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Девушка бросилась прочь, не разбирая дороги, и почти сразу в кого-то врезалась. Отскочила, подняла голову. Это был он. Тот самый солдат. Ника не помнила его лица. Но это был точно он. И сейчас этот солдат стоял перед ней. Не было больше никакого неприятного свиста. Все стихло. Тварь куда-то пропала. Волосы перестали подражать змеям и рассыпались по спине.
— Кто ты? — спросил он. — Как тебя зовут?
И тут Ника вспомнила — это всего лишь сон. Пища, в которой она так нуждалась этой ночью. Всего лишь пища для Оли Лукойи и не более того. Девушка отпустила нити сна, оборвала их, может быть, излишне резко. Но она категорически не хотела задерживаться в этом жутком месте.
Ночная прохлада остудила горящие щеки. Ника дотронулась до волос, задумалась и… махнула рукой — пусть остаются на свободе. Тварь ушла, но осталась легкая бесшабашность, будто после алкоголя, которого Ника почти никогда не пила. Энергия бурлила в теле. Сон, пусть такой страшный лично для нее, позволил насытиться с лихвой. В последний раз девушка посмотрела на окно. В нем загорелся свет.
