– Ме-еее.
Я застонал. Проклятая коза! Будет голосить, пока я ей хлеба с солью не вынесу.
– Кирюша, Кирюша, буди хозяина. Буди.
Этого еще не хватало! Соседка баба Шура тоже тут как тут. Да что случилось-то?
– Ме-еее.
– Кирюша, молодец! И вам баба Шура не хворать. Дальше мы уж сами.
Тут уж я проснулся окончательно! Бас закадычного друга Кирилла в армии использовали когда с горном, играющим побудку, беда приключилась.
– Филарет, открывай. Дело есть! Я не один.
– И я с ним!
Тенорок третьего друга-одноклассника Василия заставил меня кубарем скатиться с кровати и открыть дверь. Раз Василий прибыл – быть интересному делу, которого мне так не хватало!
– Наконец-то, – пробасил Кирилл, заполняя собой всё пространство комнаты.
– Знакомься …
– С Васькой? Ты чё, шутишь? – отупело спросил я.
– Да не со мной!
Василий уже протиснулся вслед за Кириллом, демонстрируя свою ламберсексуальность1 «а-ля Авраам Линкольн».
Мы сдружились еще в школе на почве острого ума и интереса к изобретательству. «Три грека» – так нас называли в школе из-за наших греческих имен и советовали держаться от нас подальше, потому как в морду не дадим, но отыграемся так, что мало не покажется.
В качестве примера приводили историю с качком-девятиклассником, который попытался нас рэкетировать, но закончил тем, что не мог сесть на сиденье своей парты. При любой попытке сесть на это место раздавался туалетный звук и скрипучий голос называл этот процесс своим именем. Интересно было то, что это происходило только с качком. Так что, через неделю только ленивый не дразнил здоровенного амбала тем самым известным словом.
– Знакомься.
Василий подтолкнул вперед паренька на вид лет пятнадцати. Паренёк как-то очень уверенно и быстро осмотрел мою комнату и произнес, протягивая руку: «Меня зовут Рад».
Его уверенность мне не очень понравилась. Поэтому руку я проигнорировал и произнес: «В смысле Радий?».
– Нет, – ничуть не смутившись ответил паренек. – Мое полное имя звучит по-другому. Я вам не понравился, дядя Филарет?
– Фил, не заводись. Рад – самый перспективный сотрудник моего отдела. Его отец развил в нем научное и конструктивное мышление с детства.
На этих словах Василий многозначительно поднял вверх указательный палец.
– Ну, если все так хорошо, то зачем же вы ко мне пожаловали?
Кирилл усмехнулся.
– А зная твой главный талант! Интуиция нужна. Все логические, логарифмические, ложные и прочие мозговые атаки исчерпаны. Так что, как только баба Шура позвонила и сказала, что ты в состоянии «Омега», то мы все бросили и приехали.
– Так вы и бабу Шуру заставили на себя работать?!
Я растерялся. Слежки за собой со стороны старой деревенской колдуньи я никак не ожидал.
– Ну, ну, Фил. Должен же ты изредка отрабатывать своё внештатное сотрудничество в АО «Заслон»! А я как замдиректора предприятия должен знать хотя бы основные вехи жизни своих сотрудников!
Что сказать? Кирилл был прав. Я не мог работать нигде подолгу, потому что на меня со странной периодичностью накатывало состояние, которое мои друзья называли «состояние Омега». И не надо все переключать на элементарный запой! Началось все это после школы когда во время грозы я, как дурак, спрятался под дубом, в который по закону бутерброда ударила молния.
Через некоторое время – началось. Как только мне становилось скучно конструировать или думать над очередной идеей, рука сама тянулась за известной бутылкой и начинался трехдневный (не больше) загул. Но зато потом, когда все заканчивалось, мой мозг начинал работать в режиме бешеной интуиции. Решения проблем приходили сами, а мое состояние в целом в это время было похоже на парение. Да, я парил над миром! Я блаженствовал. Именно поэтому я сопротивлялся всем попыткам меня «вылечить».
Жизнь моя полностью изменилась. По работе, я нигде долго не задерживался, моя девушка вышла замуж за Ваську, а надоедливое внимание соседей я свел к нулю, продав квартиру в городе и купив этот домик в деревне в пятидесяти километрах от города.
Все нюансы своего поведения я раскрыл только своим друзьям, когда Василий приехал ко мне каяться, взяв с собой для храбрости Кирилла. Добряк Василий, оказывается, решил, что я уехал из города из-за его женитьбы на Кате!
Надо отдать должное Кириллу, это он, тогда еще лишь начальник цеха настройки электронных изделий, добился, чтобы меня оформили как внештатного консультанта предприятия «Заслон». Кирилл мне прямо тогда сказал, что будет пользоваться моей интуицией в карьерных целях. Я не возражал. И уже сам предложил Василию, который переминаясь с ноги на ногу, никак не решался проявить напор Кирилла, также пользоваться моими возможностями. Я даже напомнил Ваське придуманную нами школьную поговорку: «Аз есмь друг доблестный царю и господину!»2
– Ясно, – сказал я. – Выкладывайте проблему!
– Вкратце: мы хотим поставить заслон энергетической гегемонии Запада.
– И каким образом ты, Кирилл, намерен это сделать?
Ирония в моем голосе была столь явной, что непробиваемый Кирилл несколько смутился. Впрочем, как выяснилось через мгновение, его смущение было вызвано не моей иронией, а сутью их идеи.
– Можно я отвечу? – раздался голос Рада.
Мои закадычные друзья с такой частотой закивали головами, что я понял – сейчас будет вариант «Много грому по-пустому». Но этого даже я не ожидал! Когда Рад произнес: «Электронный вечный двигатель», то я чуть не подавился. Хорошо, что бутылка с минеральной водой была не полной.
Утирая слезы, потекшие из глаз от смеха, я только и смог произнести:
– Этого добра навалом на «АлиЭкспресс».
– Вы послушайте, а потом можете смеяться, – невозмутимо произнес Рад.
Надо отметить, что для подростка у него была удивительно устойчивая психика. Его непробиваемое спокойствие невольно вызывало уважение.
– Хорошо. Я слушаю. Надеюсь, ты не будешь пересказывать мне историю, начиная с проекта Бхаскара?
– Нет. Я уверен, что вы в курсе данной темы.
– О том, что в 1775 году Парижская академия наук перестала принимать патентные заявки на подобные устройства я тоже осведомлен.
– И я тоже.
