Красновато-желтый солнечный свет проник в спальный отсек сквозь толстые кварцевые окна. Тони Росси зевнул, немного поворочался, затем открыл глаза и быстро сел. Одним движением отбросил одеяло и соскочил на теплый металлический пол. Выключил будильник и побежал в туалет.
Похоже, день выдался погожим. Пейзаж за окном сохранял спокойную неподвижность, поверхность не тревожили ни ветер, ни песчаные оползни. Сердце мальчика радостно забилось. Он надел штаны, с усилием застегнул толстую молнию, с трудом поймал рукава тяжелой брезентовой рубашки, а потом сел на край койки – застегнуть ботинки. Он затянул голенища туго-натуго, потом проделал то же самое с перчатками. Затем проверил давление в воздушном насосе и закинул тяжелый ранец за спину. Вытащил из шкафа шлем. Ну все, готов, можно выходить.
В столовом отсеке мать с отцом уже закончили завтракать. До него донеслись их голоса, пока он тяжело шагал по трапу. Сердитое, тихое бормотание. Он остановился и прислушался. О чем это они разговаривают? Может, опять про него? Неужели он опять, сам того не зная, совершил какой-нибудь проступок?
И тут он расслышал – голос. Через голоса родителей пробивался еще один – и его сопровождали разряды статического элетричества и громкий треск. Эфир с Ригеля IV – передают всем планетам. Они на полную громкость звук вывернули – из динамика гулко рокотал чужой голос. Война. Всегда война. Он вздохнул и вошел в столовый отсек.
– Доброе утро, – пробормотал отец.
– Доброе утро, милый, – отсутствующим голосом проговорила мать.
Она сидела, повернувшись в сторону, и задумчиво морщила лоб. И обеспокоенно поджимала и без того тонкие губы. Отец отодвинул грязные тарелки и курил, поставив локти на стол. Волосатые руки бугрились мускулами. Он хмурился и внимательно слушал хриплый рев радио над раковиной.
– Ну как там оно? – поинтересовался Тони. Он опустился в кресло и машинально потянулся к эрзац-грейпфруту. – С Ориона есть новости?
Ему не ответили. Потому что не слышали. Он принялся за свой грейпфрут. Снаружи звуки становились все громче – начинался трудовой день. Их домик из металла и пластика стоял у оживленного шоссе, по которому уже катились к Карнету грузовики сельских торговцев. Занимался день, величественно поднимающаяся над горизонтом Бетельгейзе заливала все красным светом.
– Хорошая погода! – заметил Тони. – Сильного ветра нет. Думаю, не съездить ли мне в местный квартал – ну, так, ненадолго. Мы космопорт там строим, знаете, потрясающий просто. Ну, модель, конечно – не настоящий космопорт. Мы даже материал для взлетно-посадочных полос отыскали и…
Отец свирепо зарычал и треснул кулаком по радиоточке. Хриплый рев мгновенно прекратился.
– Я так и знал!
И он вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул.
– Я же говорил – нельзя так делать! Слишком рано выступили – вот что я всем говорил! А надо было что делать?! Правильно! Строить базы с провиантом и припасами, базы класса А! А они?!
– Ну же, ну же! – всполошилась мать Тони. – Основные силы с Беллатрикса уже выдвигаются! И потом, согласно вчерашним ночным сводкам в худшем случае нам грозит потеря Орионов IX и X…
Джозеф Росси зло рассмеялся:
– К черту вчерашние ночные сводки! Все прекрасно знают, что происходит!
– А что происходит? – эхом откликнулся Тони.
Отодвинув грейпфрут, он принялся сыпать в чашку хлопья.
– Мы что, войну проигрываем?
– Да! – И отец скривился. – Вы только подумайте! Земляне проигрывают – кому?! – жукам! А я говорил им! А меня никто не слушал! Боже правый, да я в этой системе чертовых десять лет уже маринуюсь – и ради чего?! Зачем было напролом-то лезть? И все знали, что Орион просто так не сдадут! Там весь чертов жучиный флот собран! Нас там ждали – и приняли, как миленьких, когда мы на них сдуру поперли…
– Ну кто же мог подумать, что жуки окажут сопротивление! – примирительным тоном сказала Лия Росси. – Все же думали, что они, как всегда, пару выстрелов сделают и…
– Что значит, не мог подумать?! Орион – их последний оплот! Если там не драться, то где ж им еще, мать их за ногу, драться? – свирепо выругался Росси. – Вот они и дерутся. У нас в руках все их планеты в Орионе – кроме внутренних. То еще сокровище, конечно, но дело-то в принципе! Нам бы базы построить да снабжение наладить! Тогда б мы весь жучиный флот разнесли в ноль!
– Не называй их жуками, пожалуйста, – пробормотал Тони. Он как раз доел хлопья. – Они Пас-удети. Такие же, как здесь. Они не жуки, и Бетельгейзе – не Бетельгейзе. Это арабское слово, которым мы ее назвали, а на самом деле у этой звезды другое имя.
Джо Росси рот разинул от удивления. Потом закрыл рот и рявкнул:
– Это что же, мать его за ногу, в моем доме творится? Ты что, жуколюб, что ли?! А, сынок?
– Джо! – прикрикнула Лия. – Бога ради, выбирай выражения!
Росси двинулся к двери:
– Был бы я на десять лет моложе, пошел бы в бой. Уж я бы показал этим панцирным козявкам! Уроды! Насекомые! И на чем летают, на чем летают, а?! На развалюхах, без слез не взглянешь! На переоборудованных торговцах! – Отец яростно сверкнул глазами. – Вы только подумайте, эти твари сбивают терранские крейсеры. С нашими ребятами на борту…
– Орион, вообще-то, их система, – пробормотал Тони.
– Их система?! Ты что у нас теперь, экспертом по звездному праву заделался?! Ты гляди-ка… – Тут голос отказался ему – отец задыхался от гнева.
– Мой сын, мой собственный сын, и… – пробормотал он наконец. – Смотри мне, будешь дальше пререкаться – такую трепку задам, до конца недели сесть не сможешь.
Тони резко отодвинул стул.
– Меня сегодня весь день дома не будет. Я еду в Карнет, вместе с моим ИРН.
– Ну конечно! С жучиными детишками играть!
Тони ничего не ответил – он уже надел шлем и фиксировал зажимы. Вышел в заднюю дверь в шлюз, открыл кислородный кран и запустил фильтр. Это давно стало привычкой – ведь он всю жизнь провел в колонии на чужой планете в чужой звездной системе.
Легкий ветер сыпанул желто-красного песку на ботинки. Солнечный свет золотил металлическую крышу их домика – плоской коробки в ряду других таких же коробок, выстроившихся на песчаном склоне. На горизонте безмолвными стражами высились рудоочистительные сооружения. Тони нетерпеливо взмахнул рукой, и из подсобки выскользнул ИРН. Солнце ярко заблестело на его хромированных деталях.
– Мы едем в Карнет, – сказал Тони, машинально переходя на пас-удетский. – Давай же, что ты копаешься!
ИРН пристроился за ним, и Тони быстро зашагал вниз по склону через песчаные дюнки – к протянувшемуся внизу шоссе. Сегодня по нему ползло совсем немного торговцев – странно. С чего бы им пропускать годный для выезда на рынок день – и без того три четверти календарного цикла никуда носу не высунешь. Бетельгейзе – ненадежное и капризное светило, не то что старина-Сол (мальчик знал это исключительно из образовательных программ, которыми его пичкали шесть дней в неделю по четыре часа в день – потому что Солнца он, конечно, никогда не видел).
